– Людмила Вячеславовна, – проговорил адвокат. – Не говорите больше ни слова.

Вячеслав Алексеевич с возмущением накинулся на Кротова:

– Почему вы не сказали мне об этом по телефону?!

– Для этого есть причины, – ответил следователь.

– Теперь я понимаю, что за методы вы взяли на вооружение.

– А вы попробуйте взять другие! – задиристо откликнулся Кротов. – Встаньте на мое место и оцените ситуацию! Сначала ваша дочь бежит в дом, и там убивают Велембовского. Потом она приводит в дом своего приятеля, и там погибает Шнырев. И все, прошу вас заметить, ночью. – Наконец он обратился к Дайнеке: – Как же вы не заметили, что в соседней комнате лежит убитый Шнырев?

За Дайнеку ответил Камнев:

– Людмила Вячеславовна продолжит беседу после консультаций со мной.

Кротов устало откинулся на спинку кресла, обвел взглядом кабинет и заговорил тусклым, безжизненным голосом:

– А что, если взять и выписать постановление. Посадить Людмилу Вячеславовну на цугундер. Сначала на сорок восемь часов. Потом, после вынесения судебного решения, еще на семьдесят два.

– Угрожаете? – Вячеслав Алексеевич встал со своего места и загородил собой дочь. – Как вы смеете?

– Сядьте! – Кротов указал ему на стул. – Мне известно, что вы встречались со Шныревым за несколько часов до его убийства.

– Предположим, встречались. – Вячеслав Алексеевич вернулся на свое место. – Но это ничего не означает. Мы говорили про Велембовского.

– Зачем?

– Вы сами поставили нас в такое положение, когда мы с дочерью должны выяснять, откуда взялись эти чертовы монеты. Нас вызывал Сокольский.

– В подобных делах это – норма.

– Убийство двух человек – посерьезнее каких-то монет, – тихо сказал Камнев, намекая Вячеславу Алексеевичу на то, что нужно быть осторожнее.

– Вы давали Шныреву деньги? В его карманах обнаружена приличная сумма.

– Да, я ему заплатил.

– За что?

– Да, в общем-то, ни за что. Просто стало жаль этого бедолагу.

– Вы получили от него какую-то информацию?

– Практически – никакой.

– И здесь вы врете. Неужели он не рассказал о тайнике с «бижутерией»?

– Откуда вы знаете?

– У меня есть его показания.

– Вячеслав Алексеевич! – Адвокат встал и положил на стол свою папку. Потом спросил Кротова: – Будете составлять протокол?

– Обязательно!

– Тогда мы берем получасовой перерыв. Скажите, где у вас комната для переговоров? – Немного подумав, он заключил: – Впрочем, мы лучше выйдем на воздух.

– Через тридцать минут я жду в этом кабинете Людмилу Вячеславовну. После нее – Вячеслава Алексеевича.

Совещание с адвокатом началось в сквере возле следственного отдела, потом переместилось в машину – вдруг начался дождь.

– Мы можем рассчитывать, что ваш приятель Делягин не скажет ничего лишнего? – спросил адвокат Камнев.

– Я поговорю с ним, – пообещала Дайнека.

– Лучше дайте мне его номер. Только предупредите, что я позвоню.

– Хорошо, – кивнула Дайнека. – Напишу ему эсэмэску.

– Основная рекомендация такова: на допросе вы не должны говорить ничего, что могло бы вас опорочить или вызвать ненужные вопросы. На вопросы отвечайте однозначно: да или нет. Если это невозможно – отвечайте короче. Ни один ваш ответ не должен допускать двоякого толкования.

– Это общая установка? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Для вас – то же самое. Сейчас Людмила Вячеславовна расскажет, как все было на самом деле. Потом я решу, какими будут наши последующие действия.

Дайнека начала рассказывать, излишне детализируя, но Камнев жестом указал на часы. После этого она сосредоточилась и стала говорить только то, что действительно имело значение. Вячеслав Алексеевич внес ясность касательно их визита в Боткинскую больницу.

– Шнырь сбежал оттуда сразу после того, как к нему пришел визитер.

– Вы знаете, кто это был? – уточнил Камнев.

– Нет. К тому времени, когда мы пришли, его уже не было.

– Необходимо отразить этот факт в показаниях как можно отчетливее. – Адвокат порекомендовал исключить несколько моментов из разговора с Шнырем и в конце совещания порекомендовал: – Вам нужно описать маршрут передвижения по заброшенному дому так, чтобы однозначно исключить возможность попадания в ту часть коридора, которая прилегает к комнате, где лежал труп Шнырева.

Адвокат Камнев инструктировал их на ходу, но Вячеслав Алексеевич и Дайнека хорошо усвоили то, как нужно вести себя во время допроса.

– И последнее, о чем попрошу… – Камнев поднял руку и показал ладонь. – Если сделаю так – немедленно купируйте тему и замолкайте. Если кивну – значит все правильно и можно продолжать говорить. Поскольку я не защитник и не вправе задавать вам вопросы и комментировать ответы, будьте внимательны. Вмешаться смогу лишь тогда, когда во время допроса будут нарушаться ваши права.

Спустя полчаса после расставания с Кротовым Дайнека вернулась в его кабинет. Усевшись рядом с Камневым напротив следователя, она вдруг спросила:

– Могу задать вам вопрос?

– Задавайте, – сказал Кротов.

Адвокат Камнев насторожился в ожидании того, о чем она спросит. Он ясно помнил, что такой договоренности у них не было.

– Где похоронили Велембовского? – спросила Дайнека.

Следователь усмехнулся и посмотрел на нее с любопытством:

– Вам это зачем?

– Я должна сказать об этом его другу.

– Друга, судя по всему, похоронят в той же могиле.

– Я говорю не про Шныря.

Адвокат Камнев показал Дайнеке ладонь, и она замолчала.

Кротов понимающе хмыкнул, но все же ответил на ее вопрос:

– Велембовский лежит в холодильнике. Захоронят его не скоро в общей могиле. На таких не ставят памятников. Вот такие дела.

За окном автомобиля сияли освещенные улицы Москвы. Комфортабельная машина шла мягко, немного покачиваясь на поворотах. Кондиционер нагонял свежий воздух, в салоне было прохладно и тихо.

Приникнув к отцу, Дайнека думала о том, насколько правильно ответила на вопросы и не навредила ли себе или отцу.

Когда вышли от Кротова, адвокат Камнев сказал:

– В целом она вела себя правильно и говорила то, что нужно, но были неточности.

Из-за неудовлетворенности собой и от усталости настроение у Дайнеки было плаксивое.