Влад вымыл рюмку, полазил по кастрюлям. Овощное рагу давно остыло, мясо в густой подливке подернулось жирной пленкой. Есть ему расхотелось сразу же. Он сдернул с кастрюлек полотенце, убрал все в холодильник, принял душ и лег в постель. Засыпая, он все думал и думал об этих двух женщинах. И мучился вопросом: а если ему придется выбирать, кому он отдаст предпочтение, в чьи руки вложит свое сердце и судьбу?

Сонечка…

Хорошая, умная, красивая, нежная. Ему хорошо с ней, ново и еще немного тревожно из-за мыслей – а во что же все это выльется?

Ленка…

Хорошая, еще очень даже привлекательная, да, огрубела немного, но горе ведь у нее, горе. Ему привычно с ней, но… тревожно. Только тревожно – в последнее время.

Почему ее нет дома до сих пор? Куда она сорвалась после этого звонка? Кто вынудил ее выйти из дома?

Тут же вдруг вспомнились ему люди, угрожавшие его главному бухгалтеру. Как, сказала Сонечка, ее зовут? Фокина Валентина Ивановна? Кажется, да. Так вот, ей звонили страшные, по убеждению Сонечки, люди с требованием вернуть их вложенные в какой-то неосуществившийся проект деньги.

А почему страшными те люди ей показались? Обычные, по мнению Ковригина, наверняка люди. Они дали им денег, хотели получить прибыль. И не получили ничего, кроме обмана. Что же им теперь, прощать всех и вся и забыть о своих деньгах? Нет, конечно. Поэтому они и звонят, поэтому и требуют.

А могли, к примеру, эти люди выйти на его жену и потребовать деньги от нее? Наверное, могли. Она была дочерью их должника. Могла быть в курсе неблаговидных поступков папочки, вот и…

Когда Ковригин уже почти засыпал, он неожиданно подумал: завтра он вызовет шефа службы безопасности в свой кабинет и озадачит его необычным поручением. Пусть он пробьет их домашний и Ленкин мобильный телефоны – на все исходящие и входящие звонки. Если шеф охраны скажет, что это невозможно, Влад уволит его к чертовой матери. И возьмет на его место кого-то другого, кто сумеет оказать своему работодателю подобную услугу. Заодно поинтересуется, что за люди вложились в его фирму, на каких условиях и сколько и к какому числу они требуют денег.

Точно, завтра, если Ленка не вернется, он непременно проверит все звонки.

Ковригин еще немного подумал и решил, что если даже она и вернется, он все равно это сделает. Что-то слишком много секретов развелось у его жены в последнее время! У него, вон, один всего лишь секрет от нее – Сонечка. А у Ленки?..

Его Женечка сильно изменилась в течение двух своих замужеств. Неузнаваемо изменилась. Внешне – в лучшую сторону, стала еще привлекательнее. Ей очень шла эта трогательная задумчивость, несмелые улыбки, трепетный взмах ресниц. Она поменяла прическу, и теперь ее вьющиеся волосы тугими кольцами падали почти до пояса. Немного похудела, без конца шныряя по спортзалам, и рельефные мышцы красиво проступали под гладкой кожей на ее ногах, бедрах, животе, руках. Сделала перманентный макияж и была красивой теперь всегда – и утром, и вечером, и даже ночью.

Рыкову даже неловко сделалось из-за своей сутулой блеклости. Но потом он обиженно подумал, что никому, между прочим, не навязывался! Если Женя сама попросилась обратно к нему, пусть любит и жалует его таким, какой он есть. А Женечку, кажется, его одряхлевшее сорокалетнее тело и не раздражало вовсе. Все последние дни – а прожила она у него уже целую неделю – она только и делала, что пыталась ему угодить.

Рыкова это сильно настораживало.

Характер! Он совсем не узнавал ее характер! Что с ним сделалось?! Куда пропал жизненный задор? Куда подевалась ее вздорная веселость, которая и бесила, и будоражила его одновременно? Откуда эти заискивающие манеры? Даже неловко, честное слово!

Поначалу, когда она вернулась к нему с парой чемоданов и тремя пакетами, Рыкову это не особенно бросалось в глаза. Думал, ну, виновата она перед ним, оттого и тихая такая. Но когда они вернулись с дачи, куда ездили навестить мать и Аришу, Женечка повела себя совсем уж странно.

– Ты не сердишься на меня, Олежек? – спросила она, стоило им перешагнуть через порог его квартиры.

– За что? – Он недовольно поморщился, когда она попыталась снять с него ветровку и повесить ее на вешалку. – Жень, ну что ты? Я сам!

– Да, да, извини, – она испуганно съежилась и отпрянула от него, повторив: – Извини, Олежек.

Женечка вжала голову в плечи, побрела в кухню и без лишних напоминаний, как это бывало раньше, принялась потрошить сумки с гостинцами от его матери и раскладывать все по полкам холодильника.

Рыков повесил куртку, осмотрел себя в зеркале. Остался недоволен увиденным. Некрасивый он все-таки тип! Женечка вон какая красавица, а он рядом с ней – просто мышь какая-то. Почему она попросилась обратно?

Олег вошел в кухню, сел к столу и совершенно машинально начал выбивать пальцами дробь по столешнице. Он же просто так! Он же без всяких нервов или злого умысла! Просто любовался ее красивой фигуркой, думал о том, как здорово, что она вернулась к нему. Мечтал о том дне, когда она со своего дивана переберется в супружескую постель, и выстукивал пальцами какого-то «чижика-пыжика», блин.

А она!

– Ты есть хочешь?! – Женечка резко обернулась и со странным испугом уставилась на него. – Прости! Прости, я не подумала!

И вновь распахнула дверцу холодильника, за мгновение до этого захлопнутую, и принялась вытаскивать пластиковые контейнеры, в которые Ариша положила массу всего – жареное мясо, картошку, салат, тушеные овощи.

– Я сейчас, милый, сейчас… – бормотала Женечка, суетливо мельтеша с тарелками между шкафом и столом.

Он еле успел поймать ее за руку. Поймал и потянул к себе.

– Ты что, Жень, с ума сошла, да?! – Он дико вытаращился на нее и повторил: – С ума сошла, да?!

– Господи! Ну, прости меня, прости! – простонала она с надрывом и, отпрянув, закрыла лицо рукой. – Только не нужно меня бить, пожалуйста!!!

Он, словно это его ударить собирались, отцепился от нее и попятился. Женечка отшатнулась, прилипла спиной к стене, продолжая наблюдать за ним, как загнанный зверек. Руки она сложила за спиной, губы ее дрожали. И Рыкову сделалось так жаль ее, что в горле запершило, а глаза подернулись влагой. И неожиданно он матери своей мысленно послал сердечное «спасибо» за то, что настояла она на их примирении. Знала, наверняка знала мудрая женщина, как несладко живется милой заблудшей Женечке!

– Он – что?.. – заговорил было Рыков, но голос предал его, сорвался. – Он что, бил тебя?! Это коронованное чмо било тебя, Жень?!

Она со всхлипом кивнула. Лицо ее сморщилось, по щекам потекли слезы.

– Он измывался надо мной, как в концлагере, Олег. Но я не жалуюсь, прости! Я сама виновата! Я не должна была уходить от тебя! Ты такой… Господи, надо было пройти через весь этот ад, чтобы понять, что… кого я потеряла! Прости меня, прошу, прости!!! Я… Я люблю тебя, только тебя, Олег!!!