Девушка позволила себе улыбаться, хотя в душе скребло от плохого предчувствия. Энтузиазм господина всегда радовал ее. Всю жизнь находясь взаперти (редкие вылазки в город в поисках крепких напитков не в счет), он не отчаивался и находил достаточно развлечений, чтобы не скучать.

Наяда вспомнила, как сложно ей было провести девять дней в тюрьме, а ведь Мардар живет так с детства.

— Тогда мне нужно красивое платье! — Пискнула девушка, требовательно сложив руки на груди.

— Мужская одежда тебе перестала нравится? — Усмехнулся господин. — Будет тебе платье. И украшения будут, — пообещал он.

Вечер прошел в тишине. Мардар раскрыл перед носом девушки увесистый том и усадил ее за свой стол.

— Добыл у матушки, — признался господин. — Это роман, женщины любят читать такое.

Наяда не нашла ничего увлекательного в этой книге, ей стало чуждым слово страсть. Она никогда не целовалась и не понимала, как от поцелуя могут подгибаться колени и останавливаться сердце. Обнимал ее только приемный отец и Мардар. Но это были другие объятия. От них становилось спокойно, ничто нигде не чесалось и не зудело, как описывалось в книге.

Но она продолжала читать, чтобы не расстроить Мардара, хоть иногда и заглядывала незаметно в его книгу по истории. Непонятные схемы странных механизмов привлекали девушку намного сильнее, чем слащавый роман о высоких чувствах под названием любовь и ненависть.

Наяда знала, что любовь приносит только горе. И больше ничего. Леди Эванлин умерла, выйдя замуж. Это люди называют любовью? Кэтта и Брида продают себя кому попало. Это любовь? В Залесе нет места любви, может поэтому об этом пишут так много книг, чтобы поддержать баланс.

Большому сомнению подвергалась и любовь во всех Знатных Домах, едва ли расчетные браки могли соединить сердца двух людей. Наяда видела не так уж много Знатных вблизи, но сомневалась, что их отношения сильно отличаются от отношений леди Эванлин и господина Хеуда.

Зато места ненависти в Залесе хватало. Люди ненавидели буквально все, к чему прикасались. И так же легко губили то, что им не по душе. Взять, к примеру, заброшенную часть города. Почему не заселить ее, не наполнить ушедшей жизнью? Новой историей, новым смыслом. Люди просто бросили дома, повесив на них памятные таблички, которые никто не видит, потому что проход туда запрещен. Ну и в чем же тогда смысл?

— Почему нельзя ходить в старую часть города?

Мардар поднял голову от книги, внимательно разглядывая девушку.

— Это… Долгая история, Наяда. И она скучная, не думай об этом.

Ложь. Глаза девушки округлились, Мардар впервые ей соврал, пытаясь скрыть что-то. Больше она не смогла продолжить чтение, делала вид, даже страницы время от времени перелистывала, но мысли ее были далеко от страстных сцен в книге.

Когда время перевалило за полночь, Мардар забрал у нее книгу.

— Идем спать?

Наяда сглотнула комок в горле и не сдвинулась с места. Она пыталась найти в глазах господина оправдание вранью, но не могла.

— Что с тобой? — Мардар погладил девушку по щеке и потянул ее в спальню. — Останешься здесь или пойдешь в свою комнату, бестия?

— Останусь, — тихо ответила Наяда.

Господин быстро уснул, заняв свою сторону кровати и по привычке протянул девушке руку, а Наяда провела ночь без сна, ненавидя себя за слабость. Она должна была настоять на честном ответе, упереться, как обычно это делала. Теперь поздно.

Солнце из-за деревьев вставало медленно, сонно, не торопясь озарить новый день. В спальне оставалась уютная темень, Наяда слышала из гостиной затухающее потрескивание в камине. Она осторожно выпуталась из одеяла, чтобы не разбудить господина и выскользнула из комнаты. За прошлый день ей удалось узнать, что Знатные съедутся ближе к вечеру и пробудут в поместье до раннего утра.

Мардар заверил, что к утру в ее комнате будет ждать подарок, платье и украшения, которые господин пообещал позавчера. Наяда представила ярчайший шелк, окутывающий ее тело и затанцевала на месте, желая поскорее добежать до своей комнаты.

Она прикрыла шторы, чтобы утренний свет не разбудил Мардара и юркнула к камину, подбросить пару свежих дров. Больше ничто не останавливало ее от легкой пробежки по коридору.

Наяда обернулась, закусывая губу от нетерпения и почувствовала, как ее талию сжимает рука господина. Она сразу сникла, зная, что он скажет.

— Оно для вечера, помнишь?

Она помнила, но очень хотела взглянуть. И может быть примерить, но всего на одну минутку, а после уберет в шкаф и будет честно ждать вечера.

Наяда посмотрела на господина, еще сонного, но уже достаточно бодрого, чтобы подкрасться к ней незаметно.

— Я только одним глазком, — заканючила девушка.

— Нет, — отрезал Мардар.

Она толкнула его в грудь, что было сил, от досады и откровенной обиды. Мардар засмеялся, отступая на шаг. Его не злили подобные проявления девушки.

— Вечером и не раньше, бестия!

Наяда топнула ногой и отвернулась, любопытство всегда мешало ей жить, а господин как назло подогревал ее интерес, будто намеренно издеваясь.

— Погляди на себя, — Мардар прыснул от смеха, — рождена служанкой, но ведешь себя как вздорная принцесса. И кто кому прислуживает? Похоже, что я тебе.

Девушка поджала губы и сжала кулаки. Вечером она обязательно заедет ему подушкой по физиономии, но сейчас спорить бесполезно. Она отвесила совсем невежливый реверанс и показала господину язык. Если бы его в самом деле раздражало ее поведение, Мардар высек бы девушку, как часто грозился. Иногда он вполне серьезно брался за розги, но быстро бросал это дело, видя, как девушка подбоченивается и готовится к драке.

Их шутливое противостояние добавляло обоим сил и привносило в скучную жизнь немного разнообразия.

Живя в поместье, Наяда так и не смогла смириться с тягучей разменной жизнью, которой придерживалась семья лорда. Вставали все кроме господина Дамира достаточно поздно, спустя час вытаскивали свое тело на завтрак, а потом каждый уходил к себе. Бывало так, что леди Эдиона могла просидеть в своей комнате весь день, а лорд Ивьенто не выходил из библиотеки. По поместью одиноко шатался Дамир, командуя слугами и солдатами на входе. Часто он уезжал в город и возвращался только к вечеру с кипой бумаг, несомненно, очень важных.

Мардар большую часть дня проводил за тренировками и дурачился с девушкой. К вечеру после ужина жизнь в поместье замирала. Мардар и Наяда сидели в покоях господина, читали при свечах, разговаривали. Оба ни раз старательно обдумывали как уговорить лорда отпустить их за пределы поместья.

Этим утром всё в поместье кипело. Слуги походили на разворошенный улей, метались словно пчелы от одной двери к другой. Зал на первом этаже освободили от мебели, заполнив его столами и стульями. В смежной комнате тоже убрали всю мебель и выставили инструменты для музыкантов.