– Хорош тебе, Петрович, будто не знаешь, что я рванул в лес на выстрелы, думал перехватить убийцу. Могу вернуться в деревню, толком собраться и опять сюда. Правда, возникнет одна проблема. Я договорился выслеживать тебя вместе с местными людьми. Но им можно все рассказать, они тебя хорошо знают, должны поверить.

Егерь тщательно вытирал кинжал. Казалось, речь Комбата он слушал вполуха, и больше всего на свете его беспокоила чистота своего холодного оружия. Но это только казалось.

– Эх, Борис, ну ты сам посуди. В наших местах отродясь убийц не было, и вдруг объявляются сразу два, а то и три душегуба: Ну кто в такое поверит? Люди знают, что я зарезал Ремезова, и в трех других убийствах будут винить только меня, как бы ты ни старался их переубедить. Они скорее решат, что ты тоже умом повредился или я на старости лет колдуном стал и превратил тебя в этого.., ну как его…

– Зомби, – подсказал Борис.

– Во-во. Но я тебя не держу. Хочешь :

– иди, возвращайся в Москву, я сам с душегубами разберусь.

– Еще чего. Подумаешь – несколько дней поспать на еловых лапах. Бывали в моей жизни ситуации и посложнее. А вдвоем мы этим гадам быстрее рога поотшибаем! Оставшись, я спасу хотя бы одну человеческую жизнь.

Чащин, кряхтя, встал с пня. Комбат уже заметил, что егерь любит изображать из себя эдакого беспомощного старца, хотя в силе и выносливости дал бы фору многим молодым. На поляне жарило солнце, Комбат от греха подальше ушел в тень, а Чащину хоть бы хны. Он мог бегать за лосями и волками еще лет двадцать.

– Давай, Петрович, обмозгуем, где нам искать этих тварей, если они действительно в лесу затаились, – предложил Комбат.

– Успеется, – отмахнулся тот, к огромному удивлению Рублева. – Завтра с утра займемся ими, а сегодня тобой. Пошли.

И Чащин размашистым шагом двинулся по только одному ему известной дороге. Вокруг суетилась разная мелкая живность. Если подмосковные леса можно было сравнить с вымирающей деревней, из которой в поисках лучшей жизни выехала вся молодежь и чей расцвет давно миновал, то Междуреченск походил на оживленный город с активным и целеустремленным населением. Правда, в основном на глаза попадались белки и разные птицы, но по некоторым признакам легко угадывалось присутствие других, более крупных и многочисленных животных.

Где-то через час исчезли деревья-великаны, а земля под ногами стала предательски всхлипывать.

– Иди за мной, а то будет на моей совести еще один покойник, – скомандовал Чащин.

Лишние слова! Комбату рассказывали, как на учениях, преодолевая в чем-то похожую местность, ухнул в трясину огромный танк. Его потом-таки достали, но экипажу боевой машины было уже все равно.

– Запоминай дорогу, вдруг пригодится, – сказал егерь, отодвигая ветви кустарника.

Комбат увидел перед собой небольшой пригорок с росшей на нем кривенькой сосенкой. Под ней, как показалось в первый момент Рублеву, стояли высохшие побеги ольхи, но тут же наметанным глазом разведчика он распознал отлично замаскированный шалаш. Убежище выглядело идеальным, вот только их появление было встречено восторженным писком.

– У, кровососы, оголодали. Только хрен вам обломится, – Чащин нырнул в шалаш и принес баночку из-под детского питания, заполненную дурно пахнущей мазью. – Давай, пока не началось, – протянул он ее Рублеву.

– Это что, на основе отборного конского навоза? – спросил Комбат, втянув в себя воздух.

– Давай, давай, не рассусоливай. Тут комары такие саблезубые, что через пару часиков согласишься по самую маковку в дерьмо занырнуть, лишь бы они тебя не трогали. А эта мазь у них всякий аппетит отшибает.

Чащин оказался прав, комары досаждали им только своим гудением. Из устроенного рядом с шалашом тайника егерь достал блок “Мальборо”, арбалет и спальный мешок.

– Эх, коротковат мешочек, едва до пупка достанет, – прикинув его длину, огорчился Комбат.

Зато сигаретам искренне обрадовался, так как его пачка уже заканчивалась. Арбалет сильно удивил Рублева – зачем егерю типично браконьерская и к тому же очень дорогая игрушка.

– Сигареты мне референт губернатора подарил, – слово “референт” Чащин выговорил на переиначенный деревенскими жителями лад – “нехерент”. – Вообще-то я мало курю, только когда выпью, зато тебе они пригодятся. А самострел один ворюга оставил. Пульнул раза два, промазал и бросил в охотничьем домике. Будто самострел виноват, что у него руки кривые.

– Ворюга? Уголовный авторитет, что ли? – спросил Комбат, помня о нежной любви госчиновников к преступной братии.

– Да нет, обычный бизнесмен, лесом торгует, целыми составами гонит его за границу.

– А почему тогда ворюга?

– Да все они прохиндеи и халявщики. Когда в стране обычные люди зажиточно живут, значит, у них бизнесмены правильные, даже если у каждого по дворцу и личному самолету. У нас люди мясо только по праздникам едят, значит, бизнесмены вместо дела сумели одно воровство наладить. Оно конечно, страна богатая, на одной нефти может миллион миллионеров появиться. Зачем работать? Пусть японцы вкалывают, у них из природных явлений только цунами и землетрясения. Им сам Бог велел засучить рукава. У нас люди заработать хотят, а работать нет. Но как же можно одно без другого?

Комбат с интересом рассматривал арбалет. Легкий, но очень прочный, с оптическим прицелом, в лесу он казался идеальным оружием. Рублеву загорелось тут же испытать точность и силу его боя. Он поставил на сук сосны опустевшую сигаретную коробку и отошел, насколько позволяло обступившее болото. Коротко пропела тетива. Стрела ударила в сосну, вырвав кусок коры, и отлетела в сторону.

– Да, с такой стрельбой будешь ходить голодным, – едко прокомментировал Чащин.

Комбат смолчал. Он умел обращаться с оружием и сразу определил причину своего промаха. Не отрегулирован оптический прицел. Рублев немного поколдовал над современной модификацией древнего оружия и выстрелил снова. Теперь стрела угодила в дерево рядом с пачкой. Егерь смолчал, не зная, был этот успех случаен или нет. Третья стрела попала точно в цель. Еще две, посланные следом, разорвали на части податливый картон.

– Молодец, – уважительно сказал егерь. – Я этой штуки даже не касался, а ты враз ее освоил.

– Жаль только, что он годится лишь для засады. А в открытом бою пока его перезарядишь, тебя из пистолета в дуршлаг превратят, – огорченно заметил Комбат.

– Зато мясом нас обеспечишь, – утешил его Чащин. – Конечно, засаду на душегубов мы устроить не сможем. Их, ядрен корень, еще найти надо.

Давай прикинем. Болота они знают плохо, значит, побоялись в них сунуться. А если бы сунулись, давно болотной жижей захлебнулись бы. Можем смело отбрасывать восточную часть заказника, долой двести квадратных километров. Остается четыреста. Насчет северной части я тоже здорово сомневаюсь, больно она удалена от мест злодеяний. К тому же на границе заказника речка, там всегда полно рыболовов.