Второе убийство здорово напугало руководящее сословие города. После смерти Ремезова и ошеломляющих показаний Боброва отцы района опрометчиво решили, что достаточно забыть дорогу в проклятый лес, и безопасность им гарантирована. Но коварный егерь и не подумал скрываться в дремучей чаще заказника. Он нанес еще один смертельный удар. Убийство Егоркина повергло чиновников в шок. Оказывается, Чащин решил действовать по канонам восточной мудрости: если жертва не идет навстречу своей смерти, то смерть идет к своей жертве. Каким-то чудом егерь сумел проскользнуть в город и незамеченным уйти из него. Значит, он в любой момент мог повторить свою вылазку. В городе срочно принимались чрезвычайные меры. Милицию перевели на усиленный режим работы, в подъездах, где жило начальство, установили временные посты охраны, а на входные двери – надежные запоры. Убийство Олега Чащина и бессмысленный расстрел пастуха с коровами окончательно подтвердили робкую версию о помешательстве егеря. А от психа всего ожидать можно. Поэтому въезды в город бдительно контролировали милицейские посты, а здание районной администрации взяли под охрану бойцы ОМОНа. Вот только не смогли приставить к каждому чиновнику по телохранителю – людей не хватило.

Хомяк и Батон свое дело знали четко. Они заранее выделили среди работников администрации холостых и занимающих достаточно высокое положение людей. Таких оказалось шестеро. Как удалось установить, двое из них собирались провести сегодняшний вечер в теплой компании. Вот из здания вышел первый. На уездном уровне даже хорошая должность не давала права на машину с персональным водителем, а честность не позволила скопить на автомобиль, и чиновник отправился к остановке городского транспорта. Батон двинулся за ним.

Через десять минут показался второй. Пока он открывал дверцу сотой “Ауди”, Хомяк оказался у подержанной “семерки”. Неприметные “Жигули” следовали за иномаркой, не вызывая подозрение чиновника. Конечно, рожа Хомяка здорово смахивала на разбойничью, но она даже отдаленно не напоминала лицо егеря. Вскоре чиновник повернул к себе во двор. Хомяк спокойно дожидался его на выезде. Прошло два часа. Хомяк стал нервничать. Его серое вещество посетила запоздалая мысль: а вдруг местные “бугры” в отличие от столичных пьяными за руль не садятся и преследуемый отправился в гости пешком. Ох и влетит же ему за ротозейство, изобьют до потери сознания. И тут, к огромной радости Хомяка, показалась “Ауди”. Машина проехала всего несколько кварталов и остановилась.

– В самом деле мог бы пешком, недаром говорят, ходьба продлевает жизнь, – оскалился Хомяк.

Подопечный Батона тоже заходил домой и вышел оттуда в легкомысленной рубашечке и светлых брюках. По дороге он купил цветы и совершенно случайно едва не съездил Батону ароматным веником по физиономии. Вскоре мужчина нырнул в никем не охраняемый подъезд с распахнутой дверью. Батон тенью метнулся за ним. Мужчина позвонил в дверь на третьем этаже. Вскоре послышался радостный женский голос, восхищавшийся красотой цветов.

– Пока здесь ловить нечего, – пробормотал Батон и отправился в кафе перекусить.

Он вернулся, когда стемнело. В комнате на третьем этаже горел свет. Батон достал “мобильник”.

– Уж! Я на Таежной, 14. Клиент вдвоем с телкой, давай ко мне.

Вскоре подъехал Уж на джипе, который выглядел еще старше “семерки” Хомяка. Узнав обстановку, он в задумчивости почесал стриженый затылок.

– Обидно, если баба вздумает его провожать, будет грубая работа. А ты уверен, что он свалит отсюда?

– Должен. Мужик в одной рубашке, а на работу такие являются при галстуке и в костюме.

Через час свет в квартире погас. Уж метну лея к подъезду, но там было тихо.

– Суки, падлы, котяры мартовские, – выл Уж, брызгая слюной. – Мало им вечера, целую ночь вздумали сношаться. И ты хорош, – обрушился он на Батона. – Галстук ему нужен, костюм в полосочку. Срать он хотел на твой галстук… Ладно, звони Хомяку.

Вадим Остроухов мрачно смотрел на хозяина дома. В его глазах легко угадывалось недовольство:

– Кого ты мне подсунул, тля?!

Несколько лет назад Вадим развелся с женой. Раньше за такие штучки его запросто могли турнуть с высокой должности, но теперь на подобные мелочи никто не обращал внимания. На казнокрадов, взяточников управы не было. Между прочим, Вадим тоже крал и брал. Собственно, из-за этого он и развелся с постаревшей, раздавшейся, как опара, женой. Не красит богатого человека такая уродина. С тех пор он находился в активном поиске. Впрочем, имея деньги на домработницу, Вадим, как в том анекдоте, лишь надкусывал наливное яблочко и тянул потные лапки к следующему. Требования у чиновника были непомерно высокие. У него самого близилась круглая дата, пятьдесят лет, а избранницу он искал среди женщин в возрасте от двадцати пяти до тридцати. Соответственно в женском обществе Остроухов изображал, точнее, корчил из себя молодого и требовал, чтобы его звали без всякого отчества, просто Вадимом.

Сегодня хозяин дома “подогнал” ему “старую вешалку”, которой давно перевалило за тридцать, к тому же отнюдь не блещущую красотой. Фигурка – да, загляденье, но лицо и волосы заставляли думать о перенесенной в детстве тяжелой инфекции.

– Ты че, Сява, оборзел в натуре, – выговаривал он хозяину дома, выйдя на кухню перекурить. – На фига мне этот примак замка Мориссвиль? Я ведь мужик, а не режиссер фильмов ужасов.

– Извини, Вадим, непонятка вышла. Меня неверно информировали. Эта ведьма – знакомая знакомой моей жены. Кто-то ляпнул, будто она настоящая красавица, вот я сдуру и подсуетился.

Разумеется, после нескольких рюмок Остроухов стал проявлять интерес к навязанной ему дамочке, поскольку водка, выпитая мужчиной, красит женщину больше самой лучшей косметики. Основательно разогревшись, он даже соизволил ущипнуть женщину за ягодицу, но та как-то странно восприняла столь изысканный знак начальственного внимания. Женщина окинула взглядом веселую компанию и, поняв, что вряд ли кто-нибудь вступится за ее честь, начала собираться домой.

Сперва Остроухов воспринял ее уход с пьяным равнодушием. Мол, проваливай, чучело, тебе самое место на огороде, а не в постели с мужиком. Но тут он представил себе эту холодную постель в холостяцкой квартире, и ему до зуда в паху захотелось провести ночь с женщиной. Пусть не с красавицей, но сложенной близко к идеалу. Остроухов бросился ее догонять, но женщина исчезла. Как затем выяснилось, она поднялась этажом выше и там курила, глотая дым и жгучие слезы обиды.

Остроухой выскочил во двор и стал глядеть по сторонам, надеясь заметить беглянку. Вдруг рядом с ним оказался высокий худой мужчина, в темноте похожий на оживший столб.

– Здесь женщина не пробегала? – с надеждой спросил чиновник.

Мужчина кивнул головой и левой рукой указал куда-то за спину Вадима. Остроухов повернул голову, увидел фасад дома, из которого только что выскочил, но не успел ни удивиться, ни разозлиться. Острая боль раскаленной иглой пронзила живот. Длинный отпрянул в сторону и быстрым шагом направился к поджидавшей его машине. Остроухов, все еще не понимая, что произошло, ошеломленно смотрел на садившегося в машину человека. Машинально он прижал руки к животу, а когда поднес их к лицу, то увидел на них кровь. Вадим с изумлением рассматривал липкие, в темных потеках пальцы. Ведь длинный совсем не похож на взбесившегося егеря. А вечерние прохожие не убивают первого встречного. Они не бросаются на людей с ножом! А вдруг их город охватила волна безумия? Может, изо всех щелей на улицы повыползали вооруженные маньяки?..