– К тому, что вы, как и Хавьер, служили в Ираке и отбыли из Багдада обратно в Америку в декабре 2011 года.

Эмиль отнял от его горла руку и выпрямился. Леви сжался, стиснув руками шею, стал кашлять. Эмиль вытянул из кармана наушники с белыми проводами и положил перед ним. Сердце Веры сжалось еще сильнее. Зачем он так его унижает? И почему этот человек не окажет ему настоящего сопротивления? Ведь он обучался боевым навыкам и дипломатии…

Словно в подтверждение внутренним мольбам Веры Леви сорвался со стула, как дикий кот. Только на этот раз его целью была Зоя. Но та сообразила вскочить и наставить на него пистолет.

– Ну, стреляй! – прокричал он и неожиданно развернулся, попытавшись с разворота засадить Эмилю ногой в лицо. Сделал он это очень быстро для человека со сломанным носом. Эмиль легко уклонился от удара, подцепил локтем его подбородок – вроде слегка, но зубы Леви громко клацнули. Подошва тяжелого ботинка шефа пришлась ему в грудь, и тот отлетел в сторону Хавьера Барбы. Ухватив строптивого агента за воротник майки-поло, Эмиль перенес его обратно на стул. Шеф казался тощим, а демонстрировал просто нечеловеческие силу и быстроту.

– Слушайте материал, спецагент. – Он похлопал ладонью по наушникам, брошенным на стол. – Я с вами продолжу позже. Успокойтесь немного.

Эмиль поднял глаза на Хавьера.

– Мне нужен еще один компьютер. Вы не могли бы выделить какой-нибудь из этих мониторов, чтобы я мог на нем просмотреть видеоматериалы с камер? – попросил он.

Хавьер подлетел к столу и принялся живо водить мышкой. Эмиль поднял стул, отлетевший в сторону после нескольких потасовок.

– Я ранее просил собрать весь видеоматериал с камер наблюдения. Сделали?

– Да, но материалы с камер хранятся только год, – ответил ему Хавьер, открыв на экране заготовленную папку.

– А нам больше и не нужно. Начнем с первого июня. – Эмиль уселся за стол, придвинув к себе клавиатуру. Он машинально поправил все провода, линию монитора, коврик для мышки – любил, чтобы предметы на столе лежали по линеечке, такой у него был загон, чертов психопат! У Веры сжималось сердце при виде того, как его хладнокровные пальцы бегают по столу и выравнивают предметы. Лицо было бесстрастно. Что творилось в голове этого человека – знали только боги.

Глава 13

Шизофреногенные паттерны

В жаркой комнате управления видеонаблюдением наконец стало тихо.

Эмиль Герши пробежался глазами по всем залам, промотав видео из каждого на бешеной скорости и сверяясь с планом, который периодически выводил на экран. Через некоторое время он поднялся и подозвал Хуана Руиза. Инспектор послушно сел на предложенный им стул.

– Будем смотреть вместе, чтобы ничего не упустить. Подойдите, сеньор Барба. Сожалею, что приходится работать в таких условиях. Вы можете снять пиджак.

Хавьер приблизился к экрану и, положив ладонь на стол рядом с клавиатурой, склонился к плечу Хуана. Пиджак он не снял, хотя обливался потом.

– Вы в детстве жили в Сиэтле?

– В пригороде, – отозвался начальник музейной безопасности.

– В школе тоже там учились?

– Да.

– У вас были друзья?

– Как и у всех нормальных людей.

– Помните имя своего самого близкого друга? Молчание. Взгляд в одну точку на экране.

– А девушку свою помните?

Барба сделал движение пальцами, как будто хотел собрать ладонь в кулак. Он молчал.

– Вам неприятно вспоминать школьные годы, Хавьер?

Они стояли за спинкой стула Хуана Руиза, нависая над его головой. Инспектор повернул лицо к Эмилю, когда тот опять заговорил. Эмиль похлопал его по плечу.

– Не отвлекайтесь, инспектор. На кону стоят ваша свобода, свобода спецагента Леви и репутация начальника музейной безопасности Прадо. Я готов сделать ставку на музейного сотрудника – смотрителя. У них у всех такие лица, будто каждый в своей жизни перерезал минимум пару сонных артерий. Возможно, я погорячился насчет всех вас.

Джон Леви, услышав эту фразу, вырвал из ушей наушники.

– Погорячился? – переспросил он. – Серьезно?

– Да, я ведь тоже человек. Могу ошибаться.

– Что? – скривил лицо Леви.

Вера пристально следила за Эмилем, не понимая, почему он так резко поменял курс. Голос его смягчился, в тон проникла прежняя ирония. Что он опять задумал?

– Для спецагента ваших лет вы очень неопытны, Леви, – сказал он, продолжая смотреть на монитор. – Вы и не поняли? Я проверял всех вас. Работа профайлера – правильно задавать вопросы, внимательно слушать ответы и наблюдать за реакцией. Я это и делал, хотя вы мне сильно мешали.

– Герши, вы в своем уме? Это вам что, игрушки?

– Нет, это была простая проверка. Представьте, что Интерпол заказал мне ваш профиль. Если это вас успокоит.

– Я вас прикончу, Герши. – Леви швырнул наушники далеко за ноутбук.

– Я так не думаю. – Эмиль сузил глаза и наклонился к экрану. – Ну-ка, останови.

Его брови сдвинулись. Хуан Руиз стал отматывать назад.

– Это зал Гойи? – спросил Эмиль. – Почему так темно?

– Я что, теперь вне подозрений? – не отставал агент. В его голосе скользнуло беспокойство – он поверил, что Эмилю могли заказать его профиль.

– Все вне подозрений. Вы что-нибудь обнаружили при прослушивании, Леви? – Эмиль говорил с ним, а взгляд был прикован к движению на темном экране. – О вас очень хорошо отзывается начальство, и я бы послушал ваше мнение.

Эмиль выполнил классический прием из области шизофреногенных паттернов, когда давление и запугивание сменяется вдруг подстройкой. Агент ФБР, кажется, только сейчас это понял.

– Есть какие-нибудь идеи? Кем мог быть собеседник Аксель Редда? – обратился к нему Эмиль. – Мужчина? Женщина? Какой возраст?

Леви смотрел на него, недоуменно расширив глаза. Внезапно его взгляд скользнул на Веру. Он посмотрел на нее так, будто просил о помощи. Вера незаметно пожала плечами, ее брови взметнулись домиком, лицо исказила жалостливая гримаса. Она бы все отдала за умение посылать мысли на расстоянии. Ей так хотелось утешить бедного агента, для которого сотрудничество с Эмилем Герши обернулось настоящим кошмаром.

– Что он делает? – Эмиль похлопал по плечу инспектора, прося его освободить стул. Тот поднялся, они поменялись местами. Эмиль сел, впившись пальцами в мышку, а глазами – в экран.

Вера шагнула к ним. Время на экране застыло в виде строчки серых цифр: год, месяц, день, час, минуты, секунды – около полудня второго июня две тысячи двадцать третьего года. Изображение сероватое, нечеткое: угол зала, неестественно расширенный, прямоугольники картин, люди хаотично перемещаются между ними, у проходов застыли черные статуи смотрителей.

Вдруг один из них – мужчина – отходит от своего поста и идет прямо к женщине в белой юбке и черном коротком топе,