— НЕТ, НА КОТЕ ТЕБЕ ЕЗДИТЬ НЕЛЬЗЯ.

СМЕРТЬ КРЫС ВЕРХОМ НА КОТЕ — ТЫ САМ ПОДУМАЙ, ГЛУПОСТЬ КАКАЯ.

СМЕРТЬ КРЫС ДОЛЖЕН ЕЗДИТЬ НА КАКОЙ-НИБУДЬ ТАМ СОБАКЕ…

Терри Пратчетт «Мрачный Жнец»

Однажды Тимофею уже довелось проснуться в клубке летучих мышей. Тогда у тётушки Дэф выдался неудачный день, депрессия с тоской накатила – и мыши наводнили дом. Пробуждение вышло фееричным и определенно в стиле баек про вампиров. Не хватало сатанинского хохота и слов: “Я выпью вашу кровь!”. Просто потому, что Тим тогда растерял дар речи. Кстати, не столько из-за мышей, сколько из-за эффекта дежавю. Вроде прежде и не приходилось восставать из гроба бледным нежитем, когда вокруг рассыпается туча серых писклявых тушек – но ситуация была такой знакомой, что у него даже голова разболелась. Где-то Тим такое видел, причем со стороны. Где – он тогда так и не вспомнил.

В общем, опыт пробуждения среди мышей у Жнеца был, но тут каждый раз как в первый.

Сейчас, похоже, тётя тоже расстроена. И скорее всего из-за него.

Погребенный теплым шуршащим меховым одеялом, Жнец лежал на боку. Твари попискивали, копошились, слегка царапая коготками голую кожу, то и дело забуриваясь в перья крыла и чем-то хрупая. Вроде не перьями. Стоит чуть шевельнуться, и мыши вспорхнут. И тут важно будет быстро сгруппироваться и отскочить в сторону, ибо испуганные мыши не только пищат, но и гадят, да.

Вот только сил не было не то, чтобы отпрыгивать от града пахучих снарядов, но даже просто пошевелиться. Давно он не просыпался таким разбитым. Видно переоценил свои силы, когда лечил от истощения Котю. Боялся не долечить. Боялся что не выживет...

Вообще девчонка будила в нём странные эмоции. И вызывала странные поступки. Чего стоит только заявление “будешь моей кошкой”, очень скоро переросшую в “королеву”. Да и ответ командору хаоситов “Котя моя невеста”, с высоты мудреного утра вызывал недоумение. Но… не отторжение.

А её огонь…

Он и сам виноват, в том что девушка истощила силы, видел же, что она выжигает лишнее, но – залюбовался, засмотрелся. За... грелся.

Её огонь был удивительно тёплым и притягательным. И совершенно его не обжигал. Это было завораживающе и странно...

Тим коротко вздохнул, забыв о мышах, и мысленно сжался, чувствуя, как они оживились. Но не взлетели – засновали быстрее, всё чаще царапая коготками, зачастили испуганные сердца. Сотни маленьких сердец, сотни маленьких тел полных тепла и силы.

Силы…

Первая струйка потянулась к нему неожиданно легко, словно ловко направленный ветром дымок, а за ней будто прорвав плотину потекли и другие. Тонкие, как нити, как сотни нитей, они сливались в яркий поток, наполняющий, сшивающий изодранную в клочья ауру. Сил оказалось так много, что Жнеца на на какой-то миг оглушило…

А затем в голове раздался ворчливый голос:

“Я бы настоятельно не советовал тебе их убивать”.

Голос взорвался оглушающей тишиной. Жнец осознал вдруг, что мыши больше не возятся, не стучат их мелкие сердца. Или стучат… но очень, очень редко. Всё реже и реже.

В голове прострелило вспышкой из памяти – такое уже было…

Усилием воли он обрезал поток, вымывавший жизни из беззащитных созданий, ощущая болезненную жалость, окунавшую его в прошлое.

...Он потом долго пытался оживить её, вернуть – жизнь. Вливал силы, пока снова не свалился без чувств. Но черным целителем в их семье была только тётя, а её… почему-то не было дома. И ему повезло ещё, что его Морри, любимая трехцветная кошка, умная и мурчливая, не стала зомби. Как он умудрился забыть об этом?

Как жаль, что тогда его не было кому остановить, как сейчас.

“Молодец, ты справился, – похвалил его спасительный голос, и мечтательно добавил: – Живые мыши однозначно вкуснее”.

Голос был не тётин. А последнее замечание и вовсе заставило Жнеца открыть глаза и резко сесть спустив ноги с постели. Его тут же повело, и он с трудом удержался, чтобы не упасть, огляделся.

Он не дома. Пустая комната без окон, слабый свет пробивается лишь под дверью, но с его зрением достаточно, чтобы видеть. Мышей, например. Эти вообще слегка светились. На нем и на постели вокруг сотни безжизненных маленьких телец. Мыши оказались, обычные с короткими лапками и длинными хвостами.

В комнате стоял запах сырости, даже затхлости. Интерьер по-спартански аскетичный, не считая обоев в неравномерное пятнышко. Или это пробивается через белую бумагу плесень?

– Кто... здесь? – голос не слушался, казалось в горле скрипит песок.

В темном дальнем углу что-то шевельнулось, блеснули зеленью глаза.

“Морри? Я всё-таки брежу?” – подумал парень. Не мудрено – очень хотелось пить.

“Не она. Не совсем. Вода там”.

– Ты… слы… – попытался Жнец удивиться вслух, но остатки влаги испарялись с дыханием, и язык перестал его слушаться.

“Слышу-слышу”.

– К-то…

“Молчи уж”.

Тень в углу снова шевельнулась и выбралась, потягиваясь, в полосу света из-под двери. Трехцветка. Но в самом деле не Морри. Тот самый кот, который…

– Ко-тя?

“Не она. Я сомневаюсь, что она… одобрит. Тебе надо попить. И поесть. Бери – их. Это лучший вариант”.

В этот миг неподалеку послышался звук, самый сладостный для жаждущего. Жнец – и откуда только силы взялись? – рывком поднялся, отряхивая ещё висевших на нем мышей, и направился к второй двери из комнаты. Распахнув её, он обнаружил условно уборную. Затхлостью несло отсюда, и хорошо, что только затхлостью. При взгляде на старое ржавое ведро в маленькой темной каморке – здесь обоями не заморачивались, черная кладка добавляла мрачности, – парня замутило от противоречивых желаний. Темная вонючая вода – невыносимая гадость и источник жизни.

“О да. Возможно тут она и зародилась когда-то”, – откомментировал голос в голове.

Хвала богам, над ведром Тим нащупал кран. С трудом открутив скрипучий вентиль, парень припал к хлынувшей воде. Он пил и не мог напиться.

“Мда, я не стал бы утверждать, что жизнь эта не зародилась ещё до того, как попала в ведро”, – бормотание в голове воспринималось, как фоновый шум.

Жнецу было всё равно, по телу разливалось блаженство, уходила резь и сухость из горла и глаз, кажется сейчас он мог впитывать воду всей поверхностью кожи, как губка.

“Мыши – однозначно были бы чище, – продолжал нудить ворчливый голос. – И питательнее. Еда, знаешь ли, тебе тоже нужна. Одним ударом бы двух… мышей”.

– Я не буду жрать мышей, – пробулькал Жнец, захлебываясь водою. Хотя желудок уже начинал урчать. Почки тоже заработали, и на пару минут парень заперся в каморке. Что, впрочем, ничуть не мешало голосу нудить дальше и, кажется, даже подглядывать.