– У них там не только свиньи.

– Может, ты всё-таки сначала прожуёшь? – баба Рая грозно нависла над внучкой, потом повернулась к зятю: – А ты тоже хорош! Чему ребёнка учишь?

Проглотив творожный ком, Василиса вытерла руки, поднялась, крепко обняла бабушку, влажно чмокнув её в морщинистую щёку, и побежала за своим рюкзаком. Через минуту они с отцом уже отъезжали от дома бабушки.

Отцовская машина гнала по грунтовой дороге, поднимая волны пыли. За всю поездку он ни слова сказал, только сурово поглядывал на экран телефона. Недалеко от посёлка, в лугах, на небольшой пологой возвышенности, толпились люди. Отец резко затормозил, так что машина проехала по грунтовке ещё несколько метров, оставляя за собой глубокие борозды.

– Сиди здесь, – глухо произнёс отец и вышел из авто. Василиса тут же вылезла и последовала было за ним, но увидев его тяжёлый мрачный взгляд через плечо, решила-таки остаться у машины.

– А, вот и представитель власти, – расплылся в улыбке отец Дианы. Его левый глаз (вернее, то место, где он раньше был) красовался прибинтованным ватно-марлевым тампоном. Однако это обстоятельно не помешало Короедову лично взять бензопилу и начать уничтожение креста.

Увенчанный «крышей-домиком» крест, довольно высокий, но, судя по облупившейся краске, старый и малопочитаемый, ещё держался на небольшом, но крепком постаменте.

– Фёдор Сергеич, ну что это такое! – всплеснул тоненькими ручками отец Павел.

– Это законное изъятие земли под пастбище, – прорычал Короедов. – Общественно важное дело, а?

Вопрос адресовался сухопарому человеку в неизменном пиджаке и очках – отцу Гаврила, возглавлявшему администрацию посёлка.

– Всё законно, – кивнул Лисовский, показывая пухлую синюю папку с документами. – Участок выделен и передан в аренду, всё согласовано.

Короедов, проорав нецензурное ругательство отцу Павлу, завёл свою пилу, и под оглушительное жужжание, снова направился к кресту. Священник кинулся наперерез, но отец Василисы поймал его за руку. Что они кричали друг другу, из-за шума разобрать не удалось, но когда крест с громким треском начал крениться, оба синхронно повернули головы. Крест на миг замер в воздухе, Василиса увидела, как между его перекладинами и «крышей» сверкнуло солнце, разойдясь веером разноцветных лучей. Потом крест глухо упал плашмя на землю, подпрыгнул и снова упал, подняв облако пыли. Короедов, опустив пилу, плюнул на оставшийся пенёк.

Отец Павел провёл рукой по лицу и, повернувшись, снова стал что-то высказывать Новикову, к ним присоединился Лисовский со своими бумагами. Раскрыв папку, он тыкал в листы, повышая голос, пока монах размахивал руками и вертел головой.

Тем временем работники Короедова с грохотом разламывали основание, на котором был установлен крест.

Устав от громкой ругани, Василиса отвернулась и в нескольких метрах от машины увидела знакомую фигуру. Гаврил, в своём неизменном чёрном удлинённом пиджаке, наблюдал за сценой издалека.

Мигом перед мысленным взором Василисы пронеслось её путешествие к Вражьей горе, ярким пятном выступило тело Гаврила, лежавшее со связанными руками лицом вниз. Задавив порыв броситься к живому Гаврилу и обнять его до хруста косточек, Василиса обошла машину и медленно зашагала к нему, мысленно отмеряя шаги, чтобы он не подумал, что она торопится.

– Привет, – первой поздоровалась Василиса. Гаврил только коротко кивнул, щурясь на скандал у поваленного креста. В его коричнево-зелёных глазах отражались солнечные лучи. – Как выходные?

– Так себе, – сквозь зубы произнёс Гаврил, не глядя на Василису.

– А у меня просто отлично. – Василиса тоже обернулась, но увидела всё ту же свару. Рабочие отбойными молотками и ещё какими-то тяжёлыми инструментами раскалывали бетонный фундамент сваленного креста. – Я думала, здесь только свиньи.

– Их здесь полно. Но ещё есть овцы, утки, гуси.

– Их не крадут?

– Зачем их красть? – Гаврил перевёл взгляд на Василису, которая тут же отвернулась.

– Я слышала, с фермы, здесь недалеко, крадут коз.

– Не знаю, что там на ферме, но здесь лучше бы на этом не попадаться.

– Слушай, а где здесь кладбище?

– Какое кладбище?

– Ну, поселковое. Где-то же людей хоронят.

Гаврил долго смотрел на Василису, потом снова перевёл взгляд на уничтожение креста. От солнечного света его густые ресницы стали золотистыми.

– Тебе зачем? – наконец спросил Гаврил.

– Так просто. Интересно. – Василиса изо всех сил старалась на него не пялиться.

– Ну, раз интересно, то от церкви выйти за посёлок и чуть-чуть пройти.

– Мне понадобится твоя помощь. – Василиса встала лицом к лицу с Гаврилом, перекрыв ему вид на дробление основания креста.

– В смысле? – Гаврил отступил на полшага. Взгляд Василисы упирался в его острый подбородок, тонкую шею со старыми побелевшими шрамами и ямочку между ключицами, видневшуюся в расстёгнутом вороте чёрной рубашки.

– Приходи завтра после школы в музей. – Стоило усилий, чтобы посмотреть вверх.

– Зачем это?

– Приходи, узнаешь.

– С чего ты взяла, что я стану тебе помогать?

– Я вчера была под горой, – тихо проговорила Василиса.

– Под какой ещё горой? – Гаврил ещё чуть-чуть попятился, чтобы удобнее было смотреть Василисе в глаза.

– Ты понял, под какой.

– И что? –