Василиса уже раскрыла было рот, чтобы ответить, но за спиной раздались крики, и пришлось повернуться.

– Держи! – крикнул Короедов, бросая нечто тёмное отцу Павлу. Тот поймал предмет, как мяч. – Погрызи на досуге!

Ругнувшись, Короедов развернулся, махнул своим рабочим, и они гурьбой пошли в сторону свинокомплекса, расположенного примерно в километре от места, где стоял крест, теперь распиленный на части.

Лисовский захлопнул свою папку, двинулся было следом, но резко застыл на месте, увидев Гаврила. Тот мгновенно развернулся и быстро пошёл прочь. Лисовский пару секунд смотрел в спину сыну, потом смерил взглядом Василису, поправил очки и отправился вслед за Короедовым.

Тем временем отец Василисы и священник подошли к машине. В руках монашек держал чёрный мятый пакет для мусора, завязанный на конце узелком.

– Что это? – кивнула Василиса на пакет, в котором что-то со стуком перекатывалось.

– Это было захоронение, – вместо священника ответил Новиков. – А это, – он кивнул на пакет, – останки, которые там нашлись.

– А разве в таких случаях не вызывают, ну там, службы какие?

– Вызывают, – кивнул Новиков и показал сложенный двое лист бумаги. – Вот разрешение на перезахоронение.

– Где они его взяли?

– Садись в машину. – Новиков открыл для дочери дверь, сам сел за руль. Отец Павел устроился впереди на пассажирском месте. Пакет с костями бережно положил на колени.

– И что теперь с ними будет? – спросила Василиса, подавшись вперёд.

– Не знаю, – печально вздохнул монах. – Епархия решит. Перезахоронят, наверное.

Потихоньку машина поехала к Совхозу, теперь аккуратно, не поднимая пыли.

Василиса смотрела на русую голову священника на тонкой шейке, и вдруг ей стало его очень жалко. Захотелось сказать что-то вдохновляющее, найти слова поддержки. Василиса наклонилась вперёд и выдала:

– Пап, а правда, что наша Маркета Павловна была стриптизёршей? – Откуда вылез этот вопрос, и вообще, как именно ей вспомнилась эта информация, Василиса и сама не поняла.

Пшеничные брови отца Павла поползли вверх, а вот Новиков почему-то рассмеялся.

– Ага, правда. Вот помню, давно, я тогда ещё курсантиком что ли был… В общем, дежурил как-то ночью, так в отделение привезли этих… ну, этих… – Новиков хмыкнул. Видимо, в присутствии дочки-подростка и священника нужные слова трудно подбирались. – В общем, девиц с трассы. Ну, мы там с ними беседы душеспасительные проводили, всё такое. Потом их ещё несколько раз привозили, притоны накрывали, бордели, по клубам рейды устраивали. Ну, потихоньку лица примелькались, потом уже болтали с ними, как со знакомыми. Они такие истории рассказывали! – Видимо, вспомнив, кого вёз в машине, Новиков снова хмыкнул и прокашлялся. – Я как эту Маркету в посёлке первый раз увидел, думаю – лицо чего-то знакомое. Вспоминал, вспоминал, а потом – бах! Так это же она тогда была! И имя такое необычное! Правда, в клубешнике она под псевдонимом выступала, но мы-то их по документам принимали.

Отец Павел так и таращился на Новикова с отвисшей челюстью.

– Пап, а она тебя узнала?

– А шут её знает. Не спрашивал. И ты там не распространяйся, ладно?

– Само собой, – пообещала Василиса, решив припасти этот интересный факт на потом.

В понедельник Маркета Павловна в школе так и не встретилась, что очень порадовало, потому что Василиса боялась рассмеяться при одном её виде. Её дочка Диана тоже не проявила особенного интереса к тому, как Василиса провела выходные, так что выдумывать новые способы увильнуть от общения не пришлось.

О крестоповале никто не сказал ни слова, как будто ничего не произошло, а единственный свидетель того действа Гаврил вообще делал вид, что с Василисой не знаком. Она даже подумала, что он проигнорирует приглашение в музей, но ошиблась.

Гаврил появился ближе к пяти часам вечера. Он вошёл в библиотечный зал, в котором, как всегда, находилась только Василиса, и, засунув руки в карманы чёрных брюк, остановился у стола, за которым она сидела.

– Ну, и что такое интересное ты хотела мне сказать?

– Ничего я тебе не хотела говорить, – пробормотала Василиса, выписывая название очередной книги на листок. – Мне нужна твоя помощь.

– И чем я могу тебе помочь? – Гаврил перекатывался с носка на пятку и обратно, демонстрируя скучающий вид.

– Вот список книг. Это те, что сейчас не на руках. Они должны быть где-то здесь, на стеллажах, надо их найти.

– Зачем? – спросил Гаврил, просматривая перечень, составленный Василисой.

– Это книги по краеведению. Если конкретнее, то в них есть информация по Вражьей горе и окрестностям.

– Тебе на кой это понадобилось? – Гаврил вернул листок Василисе.

– Что-то тут не так. – Василиса даже скрестила руки на груди, задумчиво осматривая стеллажи. Но её картинная поза развалилась уже через секунду, потому что Гаврил звонко рассмеялся.

– Да неужели? – между приступами истерического хохота проговорил Гаврил. Он даже вытер слёзы, и, судя по всему, его смех готов был перетечь в истерику, потому что реплики стали отрывочнее и крикливее. – Серьёзно? Что-то не так? Да с этим местом всё не так! Лучше спроси, что здесь так! Грёбаное место, выгребная яма, психушка! Ненавижу!

– Ты чего это? – Василиса даже опасливо отстранилась. Она ещё ни разу не