Спрыгнув вниз и скинув сапоги, которые я затем в руках пронес до передней, я открыл дверь и снова очутился на крыльце перед домом. Изнывая от страха и нервного напряжения, я окинул взглядом склон горы. Ни одной машины, ни души вокруг. Только бы он сейчас не вернулся, еще две минутки, а то вдруг он забыл что-нибудь дома или заболел, чего с ним еще никогда не бывало — папа никогда не болел, и все будет хорошо.

Я даже икнул на радостях. Побежал за мусорным баком, отнес его снова на место, положил сверху мешок с мусором, придавил, чтобы не высовывался за край, и снова побежал к окну. К моему ужасу, после мусорного бака на земле остались следы. Да еще какие глубокие! Я попытался разгладить их рукой и как мог распушил траву, чтобы прикрыть ею то место, куда вдавился край бака, вспучив раскисшую землю вокруг. Выпрямился и посмотрел, что получилось.

Все равно видно.

Но если человек ничего не подозревает, то, может, не обратит внимания?

Папа всегда все замечал. Он заметит!

Я снова присел на корточки и еще раз расправил траву.

Ну вот.

Должно сойти.

Если он что-то заметит, я буду все отрицать. Ну откуда ему придет в голову, что я приволок мусорный бак под окно и залез через него в дом? Нет, если он что-то заметит, это будет уже за гранью человеческого понимания, и, если я сумею нормальным голосом и с нормальным выражением лица настаивала, что ничего такого не было, он отстанет, потому что ему не за что будет зацепиться.

Я отер о штанины запачканные и мокрые руки и, взяв ранец, поднялся к себе наверх. Открыл дверь гардероба и собрался было уже надеть белую рубашку, с удовольствием подумав, что Анне Лисбет она должна понравиться, но передумал и не стал ее надевать, а то вдруг еще папа спросит, с какой стати я решил так вырядиться, я окончательно запутаюсь, он начнет разбираться и тогда неизвестно до чего докопается.

Затем я запер входную дверь, залез на бойлер, повернулся, высунул ноги в окно, осторожно свесился вниз и плюхнулся на землю.

Быстро вскочив, добежал до крыльца и стою как ни в чем не бывало.

Поблизости по-прежнему ни одной машины. У перекрестка собрались Юнн Бек, Гейр Хокон, Кент Арне и Эйвинн Сунн. Завидев меня, они направились ко мне на велосипедах. Я ждал, когда они подъедут.

— Ты уже слышал? — спросил Гейр Хокон, затормозив вплотную передо мной.

— А что случилось?

— Сегодня утром одного рабочего на Виндхолмене напополам перерезало тросом.

— Напополам?

— Да, — сказал Юнн Бек. — Буксирный трос лопнул. И оторвавшийся конец стеганул по нему и перерезал напополам. Папа сам видел. Всех рабочих распустили по домам.

Я представил себе человека на буксире, которого перерезало, как верхняя часть туловища с головой и руками стоит на палубе рядом с нижней, с той, где ноги.

— Твой велик так и стоит с проколотым колесом? — спросил Кент Арне.

Я кивнул.

— Давай подвезу, садись, если хочешь.

— Мне сейчас к Гейру, — сказал я. — А вы куда?

Гейр Хокон пожал плечами:

— К причалу вроде.

— А вы куда? — спросил Кент Арне.

— На гору, домашку передать, — сказал я.

— И к кому же это, позволь узнать? — спросил Гейр Хокон.

— К Вемунну.

— Вы с ним, что ли, водитесь?

— Да нет, — сказал я. — Только так, сегодня. Ну, мне пора.

Я бегом поднялся по склону и крикнул Гейра, он сразу вышел с недоеденным бутербродом в руке.

Через двадцать минут мы уже шли мимо «Б-Макса» по равнине, которая за поворотом начинала подниматься к самой высокой точке поселка, где начиналась дорога к домам Анны Лисбет, Сульвей и Вемунна. К ним можно было попасть и если пойти от нас в противоположную сторону, потому что дорога, соединявшая все улицы и кварталы поселка, была кольцевой, а наша круговая дорога была расположена внутри этого кольца. В добавление к этому главная трасса тоже образовывала кольцо, еще более широкое, чем первые два, и огибала весь остров. Таким образом, мы жили внутри круга внутри круга внутри круга. В ста метрах от супермаркета обе дороги тянулись параллельно друг другу, но этого было не видно, так как одну от другой отделял скалистый обрыв метров десяти высотой, обнесенный каменной стеной. По верху стены тянулась зеленая проволочная сетка, над ней была каменная осыпь, и только уже над ней пролегала дорога, по которой мы шли. Но если мы не могли видеть проезжавших снизу машин, то слышать их мы слышали. Это было интересно, и мы спустились к проволочной сетке. Сперва доносился слабый шум, когда машины поднимались в гору от автозаправки «Фина», постепенно он все нарастал и нарастал, пока не превращался в громкий рокот, еще усиленный эхом от каменной стены. Мы решили бросать в них камни. Так как машин мы не видели, целиться приходилось на звук. Мы взяли каждый по камню и стали ждать, когда проедет следующая машина. Камни были большие, так что не помещались в ладонях, но не настолько тяжелые, чтобы не перекинуть их через сетку, откуда они с десятиметровой высоты упадут на дорожное полотно. Первым кидал Гейр. Он бросил камень, когда машина была точно под нами, и, разумеется, промахнулся; мы услышали глухой стук, когда камень упал на асфальт и покатился в сторону. Зато когда пришел мой черед, я слишком поторопился: когда камень упал на асфальт, машина не доехала до этого места метров пятидесяти.

По тротуару шла женщина с полными пакетами в обеих руках. Она остановилась и заговорила с нами, хотя раньше мы с ней никогда не встречались.

— Что это вы там делаете? — спросила она.

— Так, ничего, — сказал Гейр.

— Поднимайтесь наверх, — сказала она. — Обрыв крутой, там опасно.

Она пошла дальше, но не спускала с нас глаз, так что мы решили послушаться ее и полезли наверх.

Всю дорогу до Вемунна мы шли, балансируя, по бордюру. В саду, стоя на коленях в песочнице, играла его младшая сестренка. Непромокаемый костюм на ней был желтого цвета, ведерко — синее, совок — зеленый.

— Зайдем сначала к Вемунну? — спросил Гейр.

— Нет, — сказал я. — Не сейчас. Сперва к Анне Лисбет.

Ее имя было заряжено электричеством: стоило его произнести, как меня пронизало током.

— Чего это? — спросил Гейр.

— Что — чего?

— Ты какой-то странный.

— Странный? Да ну тебя! Такой, как всегда.

Мы пошли вверх по дороге, покрытой с одной стороны пленкой текущей воды, такой тонкой, что казалось, она не течет, а дрожит, подернутая рябью, и через несколько шагов уже показался торец дома Анны Лисбет. Он стоял на вершине холма, впереди был газон, вокруг — сплошной лес, тянущийся вниз по склону. В одном окне на верхнем этаже горел свет: может, там ее комната? По другую сторону дороги стоял дом Мюрванга и дом, в котором жила Сульвей, ниже был лес, зеленый, сырой и темный. Мы прошли мимо. Дорога заканчивалась на опушке площадкой, посыпанной гравием. Там был въезд к дому Анны Лисбет. Над входной дверью горела лампочка.