Заснул он крепко только к четырем утра, а уже в шесть затрезвонил старый железный будильник. Это все, что он забрал с собой, уходя от Галины. Наскоро позавтракав заветренным сыром, что нашел в грязном холодильнике, Михаил поспешил на товарную станцию. Чем раньше туда прибудешь, тем выше оплачиваемая достанется работа.

Ему повезло. Снова разгрузка цемента. Родин работал, как вол, обливаясь потом и размазывая по лицу серую пыль. На достойные поминки Василичу хватало с лихвой. Михаил успел съездить в столовую, отвезти туда купленную по пути водку и оплатить аванс. А к восьми снова на работу. Он даже сам не понимал, откуда у него брались силы. Но его это не напрягало. Он просто жил и трудился. Это отвлекало от дурных мыслей опять уйти в запой. Некая трудотерапия. Это лучше всяких кодирований и бесполезных порошков и настоек. А еще – цель. Обязательно надо иметь какую-нибудь цель. А их у Родина уже стало несколько. Так и до мечты недалеко. А пока надо наладить отношения с собственными детьми, похоронить Василича, сделать ремонт в квартире и, конечно же, довести до конца дело с титаном. С чего, собственно, все и началось и требовало положительного финала. Возможно, уже завтра утром ему посчастливится встретиться с Хаджакисяном.

Ночь на складе прошла спокойно. Он снова читал журнал, но позже не выдержал и заснул прямо за столом. Даже кофе не помог. Но ничего предосудительного Родин на сей раз в этом не увидел. И так слишком много делает. Можно обойтись и без фанатизма.

К приходу Наденьки он был уже одет и готов к выходу. Та пришла одной минутой позже. Наверное, тоже не хотела вступать с ним в лишние разговоры. Они коротко поздоровались и тут же распрощались.

В двадцать минут девятого Михаил снова зашел в головной офис. Секретарша на этот раз подкрашивала ресницы. На его приход она, как обычно, практически не прореагировала, продолжала наводить красоту.

– Доброе утро, – поздоровался Михаил, оглядывая стол в поисках своего заявления. – Седрак Мазманович приехал?

– Да. В субботу еще.

– А вы отдали ему то, что я просил?

– Да-а, отдала, – пропела блондинка, разглядывая поочередно каждый глаз в маленькое зеркальце пудреницы.

– Сегодня он будет?

– До-олжен.

– Во сколько?

– Ну-у, в девять, обычно. – Она захлопнула пудреницу и стала рыться в косметичке в поисках чего-то важного.

Михаил молча вышел за дверь и присел на один из мягких стульев, что стояли в длинном коридоре. Он решил непременно дождаться хозяина. Времени до похорон Василича еще оставалось достаточно. Но с вопросом о краже титана следовало поторопиться. И действительно, ровно в девять он увидел подтянутого, в строгом черном костюме мужчину, который приближался к кабинету. Через его левую руку было перекинуто кожаное пальто. Почему-то Михаилу казалось, что он должен быть маленьким и пузатым, но Хаджакисян был полной противоположностью своего представления о нем. В лице начальника не сразу угадывались и черты армянина. Внешность больше смахивала на славянскую. Может, потому, что волосы его были совершенно седыми. Ни намека на черный цвет, если он был раньше. И нос аккуратный. На вид ему было около пятидесяти пяти.

Подойдя ближе, Седрак Мазманович остановился, Михаил поднялся с места, готовый отрапортовать о своем визите. Но Хаджакисян его опередил.

– Вы – Родин? – спросил он густым басом. – Ко мне?

Михаил чуть было не ответил: «Так точно», но вовремя спохватился и просто кивнул.

– Что ж, проходите, – указал тот на закрытую дверь, ожидая, что Михаил откроет ее сам.

Он так и сделал, пройдя в приемную первым и весьма удивленный тем, что хозяин его узнал. Наверняка прочитал заявление. Это хорошо – меньше объяснений.

– Доброе утро, Седрак Мазманович, – елейным голоском проворковала секретарша, увидев своего начальника за спиной Родина.

– Доброе, Леночка, – коротко пробасил он и стал открывать ключом, который достал из кармана пиджака, дверь кабинета.

Родин прошел следом за начальником. Удивила помпезность обстановки, которая была модной лет двадцать назад. Полированная мебель, хрустальные вазы и даже большой красный ковер на стене, на котором красовалась коллекция кинжалов. Вдоль длинного стола рядами стояли стулья с высокими спинками. С торца, как и полагается, кожаное кресло босса.

Усевшись в него, Хаджакисян, пока еще не проронив ни слова, указал Михаилу на один из стульев, что был ближе к нему. Родин сел, немного смущенный возникшей паузой, а хозяин кабинета продолжал внимательно его разглядывать, буравя взглядом черных проницательных глаз.

– Вы прочитали мой рапорт… заявление? – был вынужден первым начать разговор Михаил, так и не дождавшись традиционного в таких случаях вопроса.

– Да, я ознакомился.

Снова возникла пауза. Родин не понимал, почему тот так пристально смотрит и продолжает молчать. Решил тоже занять выжидательную позицию, что далось ему нелегко. По прошествии минуты Хаджакисян наконец заговорил с легким акцентом:

– Понимаете, господин Родин, я бы, может быть, и поверил вам, вот только нэдавно имел разговор с вашим начальником. Я имею в виду господина Андрэева. Он сам приходил ко мнэ насчет вас, заявить, что у вас не все благополучно с псыхикой. Вы уж извините, но он просил вас заменить как неблагонадежного. И даже настаивал, чтобы я ознакомился с нэкоторыми видеоматериалами. Я просмотрэл.

Снова наступила тишина. Михаил был готов к такому повороту событий. Теперь понятно, почему Хаджакисян так долго его изучал. Хотел сам рассмотреть в нем психа.

– Понимаю, о чем речь, – сказал Родин, нисколько не обидевшись. – Виноват, дал слабину. Но у меня существуют неопровержимые доказательства моей правоты. Вы можете в том убедиться сами, если сейчас мы проедем на четырнадцатый склад. Мне удалось сохранить пять ящиков с образцами. А кроме того, когда часть титановых листов вывезли, я проследил за их теперешним местонахождением. Могу указать. Если, конечно, они еще там.

Он говорил четко, по-военному, как привык рапортовать начальству. Похоже, такое изложение несколько реабилитировало его в глазах Хаджакисяна. Тот еще немного помолчал, а потом в знак согласия кивнул:

– Хорошо. Давайте поедем. Вижу, вы отвэчаете за свои слова.

– Абсолютно, – облегченно выдохнул Михаил, поднимаясь со стула.

Перед выходом на улицу Хаджакисян надел свое длинное черное пальто из кожи и быстрым шагом направился к припаркованному вблизи черному же джипу. Михаил поспешил за ним, сел рядом на переднее сиденье, чувствуя себя уже хозяином положения. И они молча покатили в нужном направлении.

Когда оба зашли на склад, Наденька чуть не лишилась дара речи. Она поздоровалась с хозяином, сделав подобие книксена и буквально раскрыв рот, воззрилась на Михаила с немым вопросом в глазах. Что, мол, происходит? Хаджакисян не был тут со времен сотворения мира.