быстро пролетает? Кажется, недавно встала, а через несколько часов стемнеет, – ворчала я, стоя в наклон над грядкой.

– Лилиан… Лили, – сзади за юбку дёрнул Орлан.

Я разогнулась, потёрла спину.

– Что случилось? – задала вопрос, видя виноватое выражение лица брата. – Осёл сбежал? – охнула я, не услышав ответа. Орлан в это время как раз ходит напоить пасущееся животное.

– Нет, – вздохнул тот и, набравшись смелости, произнёс: – Ты только не ругай меня, а если будешь ругать, то не сильно.

– Орлан, не пугай! Что произошло?

– Ты понимаешь, тут такая штука, я понёс ведро с водой на луг, слышу, что кто-то плачет. Присмотрелся, а это парнишка, сын из семьи Найвин, у него отец ещё хроменький. Может, помнишь? А, точно, не помнишь, – он говорил, а у меня на душе становилось легче. Осёл цел, все целы.

– Да, не помню. И что мальчик?

– Лили, ну вот чего ты перебиваешь. Я же говорю, отец у него хроменький, все, что может, в поле работать, да и то не всегда берут, он же медленный. Дом у них покосившийся, в той стороне, через две улицы, даже не знаю, как они там живут, того и гляди стена упадёт.

– Ты для них помощи хочешь попросить? – удивлённо спросила брата. – Орлан, хорошо, раз у тебя душа болит, возьми немного овощей, отдай мальчику. Но послушай меня, мы только начали лучше жить, мы не сможем помогать всем и постоянно. Прошу тебя, пусть это будет лишь один раз.

– Нет, подожди, – он мотнул головой, сжимая кулаки. – Ты же не дослушала, – его плечи дрогнули. – Не стал бы я просить помощи для деревенских, нам никто не помогает… но тут…

– Так, рассказывай, больше не перебью.

– Сегодня утром отец семейства напросился на охоту с Ренгелем. Он не отказал, а дома остался этот мальчишка и его мама. У них ребёнок на прошлой неделе родился, девочка. Староста в долг муки больше не даёт, они голодают. У всех денег занимали, больше не у кого, многие на них злы.

– Орлан, так если им не нужны овощи, чем я ещё могу помочь в этой ситуации? – денег без Рена давать не буду, да и не могу, нам самим на лекаря копить нужно.

– Молоко нужно для младенца. Мать мальчишки слаба, молока нет, а девочка плачет и плачет. Вот сын и собрался на луг, траву нарвать и продать. Весь в царапинах, много травы нарвал. Лилиан, купи у него за медяк, вдруг старуха Иванка сжалится и продаст молока.

– Если купить, – я улыбнулась, – хорошо, веди своего друга, но это будет лишь раз, чтобы они продержались до возвращения отца семейства.

– Лилиан, ты самая лучшая сестра! – обрадовавшийся Орлан тут же развернулся и стартанул в сторону ворот.

– Не лучшая, а глупая и сердобольная. Как бы мне эта благотворительность боком не вышла, – бубнила себе под нос, намывая руки. А по-другому и не смогла бы, там младенец без молока.

То, что у Иванки не будет сухого молока для грудничков – это и к гадалке не ходи. Я совершенно не знаю, чем заменяют грудное молоко. Краем уха слышала, что козьим и коровьим. Пока думала, во двор вошли братья и маленький худой мальчик в обносках. Он не плакал, но нос и глаза были красными.

Мужчин не будет три дня. А что, если коровье молоко не подойдёт младенцу? Нужно накормить мать, чтобы успокоить. Сытая спокойная мама — равно грудное молоко. Эх, и почему я раньше не интересовалась темой рождения? Да, растения не рожают, а переопыляются.

– Спасибо, что покупаете мою траву, – прошептал мальчик, шмыгнув носом.

– Это Орлану нужно спасибо говорить. А теперь пойдём собираться к твоей маме в гости.

– Зачем? – вздрогнул мальчишка, похоже, мать была не в курсе, что ребёнок пошёл зарабатывать денег на молоко.

– Гостинцев отнесу. Мама поест, и молоко появится, – зайдя в дом, быстро раздала по пирожку и начала командовать.

Братья, взяв корзины, положили туда овощи, прикрыли всё это тканью. Я же взяла кастрюлю с рагу, поставила её в сумку и крепко завязала.

– Выдвигаемся.

Через время, оставив мальчиков возле забора, одна зашла к старухе Иванке, вздохнув, купила самую жирную курицу и два литра коровьего молока. Всё это стоило приличных денег.

– Тратишься без мужа, – улыбнулась Иванка, провожая меня взглядом.

– Очень по мясу соскучилась, когда они ещё с охоты вернутся, – ответила и вышла за ворота.

– Курица, – послышался сбоку голодный детский голос. – Вы правда хотите её отдать моей маме?

– Правда, правда, но это секрет. Идём скорее, а то ещё приготовить нужно да домой вернуться, пока не стемнеет.

Я считала, что наш дом самый плохонький в деревне, но как же я ошибалась. Домишко, в который мы пришли, дышал на ладан, в такой и заходить страшно. Я его раньше не замечала, потому что всего два раза проходила мимо, спеша на звон колокола.

Тёмный, покосившийся, он стоял в глубине участка, скрываясь за ветвистым кустарником.

– Добрый день, хозяйка, разрешите войти? – открыв дверь и нагнувшись, аккуратно переступила через порог.

Комната была большая. Она служила и кухней, и спальней. Пахло для меня немного странно. Чем, не поняла. То ли редко проветривали, то ли что-то где-то залежалось.

– Вы кто? – с широкой деревянной кровати на меня посмотрела молодая осунувшаяся женщина.

– Соседка, помочь пришла. Встретила вашего сына, он и рассказал, что вы недавно родили девочку.

На глаза женщины накатили слёзы.

– Так, плакать не будем. Мы с гостинцами.

Женщина попыталась улыбнуться сквозь слёзы.

Мальчики быстро поставили корзины и вышли во двор, собирать хворост. Смышлёные растут.

– Спасибо, но я вас не помню, – она всматривалась в моё лицо.

– Да я недавно замуж вышла, за охотника, живу на окраине.

– О, не знала, – удивила меня женщина. – Я редко из дома выхожу. Болею.

– Плита нормальная? – поинтересовалась, разглядывая трубу и смахивая мусор с поверхности.

В этот