Осматриваюсь и замечаю их в другом конце ресторана.

— Что-то мне нехорошо, пойду найду мужа, — выдыхаю.

Не слышу возражения, быстрым шагом направляюсь спасать Глебушку из рук кровососущего существа.

— Ты не уделяешь мне время, — слышу обвинительный тон, подходя ближе. — Я твоя мать, ты не должен меня игнорировать!

— Глеб! — врезаюсь в него, отстраняя свекровь.

— София, — его взгляд бегает по моему лицу, что-то выискивая.

— Любимый, мне плохо, — шепчу, и моя голова прислоняется к груди.

Его сердце бьётся часто-часто.

— Мы уходим, — говорит матери.

— Но, Глеб, — в её голосе слышатся истеричные нотки.

— Голова кружится, — лепечу, слегка обмякая в его объятиях.

Глеб сразу же подхватывает меня на руки и направляется к выходу.

Сквозь ресницы наблюдаю, как исказилось лицо свекрови. Какая красота.

Кто умничка? Правильно, Софиюшка.

Сделала, что задумала, так ещё и на ручках покаталась. Какая прелесть и как вовремя, ноги уже отваливаются от каблуков.

Возле выхода из ресторана нас догоняет Артем, он делает вид, что не знает меня, быстро проговаривая в сторону.

— Я все сделал, она клюнула.

— Умничка, — шепчу с закрытыми глазами, — можешь уезжать.

— Да, Босс.

— Это что за… — начинает злиться Глебушка.

— Не останавливаемся, выходим, — командую.

Муж злится, его мышцы каменеют, руки сжимают сильнее, чем нужно.

— Глеб, — прошу.

Желваки ходят ходуном, зубы скрипят, но он забирает наши вещи и выходит из ресторана. Возле машины ставит на ноги, а сам обходит и садится.

— Даже дверь не открыл, — недовольно замечаю, забираясь в салон.

Тоже мне, обиделся.

— Что это, мать его, за представление?! — рявкает, ударив по рулю.

Его глаза излучают бешенство. Давно я таким Глебушку не видела.

— Отвечай! — продолжает требовать.

У меня два варианта: нагрубить ему и разругаться окончательно или проигнорировать, что так же приведет к скандалу.

Закусываю губу, смотрю на мужа. Бесит.

— Язык проглотила, Леонова? — язвит.

Ну все, сейчас я все выскажу!

Но вместо грубых слов, целую.

В поцелуе чувствуется ярость, злость, страсть — жгучий коктейль. Одна рука Глебушки сжимает волосы, другая шею. Он словно заставляет меня ощутить свою власть надо мной. Ощутить, что я женщина, хрупкая и слабая, в руках сильного мужчины. Это вызывает трепет и дурманящее желание подчиниться. Снова и снова.

Прижимаюсь к нему сильнее, с жадностью беру все то, что он мне дает. С губ срывается стон чистейшего удовольствия. И Глебушка дуреет, теряет голову. Его напор смывает реальность, как волна смывает надпись на песке. Есть только губы, болезненные укусы и язык, так нежно поглаживающий нёбо.

Все портит оповещение о входящем сообщении.

Осознанность с боем прорывается через дикое желание быть трахнутой на заднем сиденье. Отстраняюсь, стараясь не смотреть на мужа. Угнетающая тишина прерывается только нашим учащённым дыханием.

— Это не означает, что я тебя простила, — нагло заявляю, складывая руки на груди, чтобы скрыть твердые соски от голодного взгляда.

— О, да, детка, ты тоже не мечтай, что я забыл весь твой спектакль, хотя попытка была хорошая, — усмехается.

Если бы не стояк, можно подумать, что наш поцелуй нисколечко его не завел.

— Всего лишь хорошая? — хмыкнула, ещё раз покосившись на пах.

— А что ты хочешь услышать? Что я хочу нагнуть тебя раком и оттрахать?

— Я ничего не хочу слышать, — фыркнула, сжимая ноги вместе.

Моя бурная фантазия разошлась, одна картина за другой замелькали перед глазами.

— Хорошо, я сделаю вид, что поверил, — сдался Глеб, заводя машину.

Вот и хорошо, вот и отлично.

Но, черт возьми, почему же так обидно?

Надувшись, отвернулась к окну. Сначала молча умирала от возбуждения, а потом отпустило. Усталость взяла вверх, и я отключилась, даже не догадываясь, что следующий день принесет очередной сюрприз.

София

Первые минуты пробуждения были сладкими, тягучими. С закрытыми глазами вытянулась на постели, перекатившись на живот, уткнулась в подушку и замурчала от запаха Глеба на ней.

«Неужели, он спал со мной?» — подумала, приподнимаясь.

Потянувшись, выгнула спину. Приоткрыла глаза.

Настроение с каждой секундой все лучше и лучше, пока не осмотрелась.

Стоп!

Вся нега пропала без следа, а вот задница завопила о неприятностях.

Закутавшись в одеяло, сдула кудри с лица и зашагала на поиски одного очень нехорошего человека.

Глеб нашелся быстро. Да и где ему прятаться в самолете? Сидит спокойно в кресле, книгу читает. Очки ещё напялил, думает, что меня это хоть капельку тронет. Ошибается!

— Любимая проснулась, — протянул, заметив мою персону.

Отложив книгу в сторону, с интересом уставился, уголки губ подрагивали, в глазах отплясывали смешинки.

Убью!

— Ты-ы, — прошипела похуже змеи.

Сделав шаг вперед с намереньем придушить, наступила на одеяло и упала, распластавшись возле кресла Глебушки. Задница в стрингах кверху, голова упирается вниз, губы шепчут проклятия.

— Знаешь, я польщен, но не обязательно падать мне в ноги, — у Глебушки вырвался смешок.

Прорычав от злости, поднялась, бросив на Глебушку убийственный взгляд. Забыв про одеяло, нависаю над мужем, яростно выплевывая каждое слово.

— Если ты мне сейчас все не объяснишь, я выброшу тебя из самолета!

— Дорогая, — протянул, задерживая взгляд на обнаженной груди, — я бы рассказал, но вид твоих сисек отвлекает. Не могла бы ты одеться?

Фыркнув, завернулась в одеяло.

— Говори!

— О, нет, так не пойдет, — усмешка на губах. — Твоя одежда возле кровати, сходи переоденься, а я пока закажу кофе.

— Черта с два! Я требую объяснений сейчас!

— Плюша, думаешь, одеяло спасло ситуацию? Да ты стала ещё горячее: вся растрепанная, злая, так и хочется нагнуть и отшлепать, трахая в тугую киску.

Глеб сделал шаг ко мне, выдыхая последние слова в губы.

— Ты не посмеешь, — упрямо посмотрела в зеленые омуты.