— Рыжая, зачем ты так на себя наговариваешь? Ты не поступаешь по-идиотски. Да, я не всегда тебя понимаю. Хотя, «не понимаю» мягко ещё сказано, — усмехнулся. — Но я готов впрягаться во все твои безумные затеи. Месяц без секса. Ремонт. Разрушение моего дома. Я готов на все, если это для тебя важно. Если это тебе нужно. И если это делает тебя хотя бы на капельку счастливей.

— Глеб, — прошептала, по щекам стекали слезы.

— Ты чего плачешь? — испугался Глебушка.

— От счастья, — улыбнулась. — Потому что люблю тебя.

— И я люблю тебя, глупенькая.

— А ещё я хочу увидеть весь мир и попробовать с тобой все, что ты захочешь.

— Все, что я захочу? — Глебушка широко улыбнулся.

— Знаешь, это я сказала на эмоциях, давай забудем? — пошла на попятную.

— Нет уж, Плюша, — ехидно протянул.

— Глеб!

Но Глебушка только довольно улыбался, явно замышляя что-то развратное.

— Напомни, зачем нам подниматься на эту вершину? — убитым голосом спросил муж.

— Глебушка, перебирай ногами быстрее, мы и так тащимся последними, — недовольно произнесла в ответ.

— Ты не ответила, — не сдавался.

— Потому что там красивый вид, — сдалась, не отстанет ведь.

— Я с тобой разведусь, — простонал.

— Это ты уже говорил, — усмехнулась и услышала в ответ обреченный стон.

* * *

— Знаешь, я передумала, — нервно посматриваю на дверь.

— Поздно, — злорадно ответил супруг, с удобством сидя на мужских коленях.

Но мне даже сил не хватило подколоть, ноги тряслись от страха, сердце отбивало похоронный марш.

— Я не буду прыгать, — прошипела на русском.

— А как же новые ощущения, впечатления? Нехватка вдохновения? — стебался Глебушка.

— Знаешь, мне уже хватило впечатлений, — натянула улыбку.

И в этот момент открыли дверь.

— Твою *пи-пи-пи-пи-пи-пи* — выругалась.

— Придется прыгать, — изрек Глебушка, ехидно улыбаясь.

— А если парашют не откроется, ты об этом подумал? Если уж хочешь от меня избавиться, выбери гуманный способ.

Глебушка не успел ответить, как мой инструктор потащил меня к открытой двери.

— Если я выживу, я с тобой разведусь! — заорала перед прыжком.

* * *

— И на кой черт мы забрались на этот спящий вулкан? Здесь дышать нечем, — голос Глебушки был приглушён маской на лице, но ворчливые нотки я уловила.

— Осмотрись, какая красотища! — пыталась образумить муженька.

— Если он сейчас проснется, вот будет красота, — язвил Глебушка.

— Ты такой сварливый, — поморщилась.

— Интересно, все творческие натуры такие двинутые или повезло только мне? — продолжал бухтеть Глебушка.

* * *

У меня не было сил насладиться прекрасным закатом. Да что говорить, открыть глаза и то было лень. Мыщцы ныли, на губах растянулась широкая улыбка, а в груди учащенно билось сердце от восторга.

— Я смогла, — все же проговорила, лежа на песке в позе звезды.

— Детка, с твоим упорством у волны не было не единого шанса скину тебя с доски, — восхищенно заметил Глебушка.

* * *

Проснуться от запаха кофе и свежей выпечки. Обниматься на балконе с видом на Эйфелеву башню. Целоваться часами в постели. Гулять, держась за руку, как подростки. Да, именно таким я запомню Париж.

— Это был самый романтичный месяц, — призналась любимому в аэропорту.

— Всё для тебя, душа моя, — проговорил в ответ, обнимая за плечи.

* * *

— Эта тарзанка не выглядит прочной, — скептически осматриваю трос.

— Рыжая, это стопроцентный способ закончить твою картину. Вспомни, сколько картин ты нарисовала после прыжка с парашюта.

— Ага, а ещё я помню, сколько дней дергался мой глаз, — закатила глаза, поглядывая в пропасть.

* * *

Глеб злился. Точнее сказать, он был в бешенстве. После того, как из шишки на лбу вылезла личинка, он забыл человеческий язык. С врачом пришлось разговаривать мне, Глеб только рычал и убивал взглядом любого, кто хотел подойти. Когда мы приехали домой, начал молча складывать вещи.

— Глеб, не психуй, давай задержимся ещё на неделю, — попробовала уговорить Глебушку.

— Нет!

— Солнышко мое…

— Нет, Плюша. Мы сейчас же уезжаем, и больше моей ноги не будет в Африке!

— Мы это ещё посмотрим, — добавила тихо, помогая собирать вещи в чемодан.

* * *

— Почему Даллас? — не могла понять.

Из всего обширного выбора постоянного места жительства он, не раздумывая, выбрал этот город. Почему не Нью-Йорк?

— Ты же сама сказала, что тебе без разницы, где жить, если я буду рядом.

Глебушка оторвался от бука, где присматривал нам дом, вопросительно посмотрев на меня.

— Говорила, — печально вздохнула, развалившись на кровати, — но у меня выставка через четыре месяца в Нью-Йорке.

Намекнула.

— У тебя выставка не каждый день, не обязательно там жить.

— Но там у меня друзья, коллеги, — пробовала вяло протестовать.

— И здесь ты заведешь друзей, обещаю.

— А ты точно уверен, что с работой тебя не кинут? — попробовала последнею попытку.

— Дорогая, я знаю этих людей, — усмехнулся. — Они не кинут.

— Значит, остаемся, — убито подвела итог.

* * *

— Глебушка, я не пойду, — упиралась до последнего.

— Ты сама мне вынесла мозг, что хочешь с кем-нибудь подружиться.

— Да. Но! Я не ханжа, заметь, но ты уверен, что я смогу найти с ней общий язык? У нас с ней разные взгляды на секс. Я лично предпочитаю одного мужика в постели, а не двоих. Мы уже не сходимся.

— Я рад, что ты предпочитаешь одного мужика, — усмехнулся Глебушка. — Но не будь такой сучкой,

Рыжая. Сначала познакомься, потом делай выводы.

— Черт бы тебя побрал, Глебушка!

* * *

— Вау! Она такая классная! — восторженно щебетала, пока мы ехали обратно домой.

— Да, неужели?

— Ой, прекрати подстегивать. Она крутая, такая интересная и милая. Ты видел, как они смотрят на неё, окружают заботой?

— Скорее душат заботой, — закатил глаза.