– Я, кажется, помню, читал об этом в газетах. Один человекисчез из здания уголовного суда, куда его привезли под охраной двух тюремщиков.

– Совершенно верно. Побег был умело организован, и денег нанего не пожалели. Однако мы считаем, что преступники поняли: они совершаютошибку, используя один и тот же дом слишком долгое время и вызывая тем самымлюбопытство соседей. Кто-то из преступников, очевидно, решил, что разумнеенанять несколько домов и поселить в них своих людей. Так и было сделано,появилось по меньшей мере тридцать домов в разных концах страны. Приезжают люди,снимают дом – муж с женой или мать с дочерью, вдова, отставной офицер с женой.Тихие, спокойные люди. Они слегка ремонтируют дом, для чего призывают местногостроителя или выписывают декоратора из Лондона, а потом через год или полтора уних меняются обстоятельства и они уезжают на постоянное жительство за границу.Примерно такая схема. Все естественно и прилично. В то время как они там живут,дом используется для целей довольно-таки неожиданных! Однако никто ничего неподозревает. К ним приезжают друзья, но не слишком часто. Так, время отвремени. Однажды вечером происходит торжество – празднуется какой-нибудь юбилейстариков хозяев или чье-нибудь совершеннолетие. Приезжает и уезжает массамашин. В течение полугода совершается пять крупных ограблений, и каждый раздобыча исчезает, ее прячут не в одном доме, а в пяти разных домах в различныхчастях страны. Пока это только предположение, мой дорогой Томми, однако мы егоразрабатываем. Предположим, твоя старушка выпустила из рук картину, на которойизображен дом, а это не просто дом, а дом совершенно определенный. Ипредположим, твоя супруга узнала этот дом и помчалась расследовать. Ипредположим, кому-то не хочется, чтобы этим домом стали интересоваться. Всеможет сложиться в одну общую картину.

– Ну, это, по-моему, притянуто за уши.

– Да, согласен. Но мы живем в такое время, когда случаютсяпросто невероятные вещи. А в нашем деле – тем более.

Томми устало вылез из четвертого за день такси и огляделся,пытаясь определить, что это за район. Такси остановилось возле крошечногоcul-de-sac, который уютно прислонился к протуберанцам Хэмпстед-Хит. Этотcul-de-sac, по-видимому, облюбовали в качестве места жительства художники.Каждый дом разительно отличался от соседнего. Нужный ему дом, судя по его виду,состоял из огромной студии со стеклянной крышей, к которой, наподобие флюса,прилепились с одной стороны три комнатки. Лестница, выкрашенная в ярко-зеленыйцвет, вела к внешней стороне дома. Томми открыл калитку, прошел по дорожке и,не видя звонка, воспользовался висевшим у двери молотком. Не получив никакогоответа, он снова стал стучать, на этот раз немного погромче.

Дверь открылась настолько неожиданно, что он чуть не упал.На пороге стояла женщина. При взгляде на нее Томми показалось, что это самаянепривлекательная женщина из всех, которых ему приходилось встречать в своейжизни. У нее было широкое, похожее на блин лицо, огромные глаза, причем разногоцвета – один зеленый, а другой карий; высокий лоб, а над ним – шапка непокорныхволос, напоминающих заросли кустарника. Женщина была одета вкрасновато-фиолетовый рабочий халат, перепачканный глиной, и Томми сразубросилось в глаза, что ее рука, придерживающая дверь, удивительно красивойформы.

– О, – сказала она. Голос у нее был глубокий и оченьприятный. – В чем дело? Я занята.

– Миссис Боскоуэн?

– Да. Что вам нужно?

– Моя фамилия Бересфорд. Не могли бы вы уделить мненесколько минут? Я хотел бы с вами поговорить.

– Право, не знаю. А это так необходимо? О чем вы хотитеговорить? Наверное, о какой-нибудь картине? – Она окинула его подозрительнымвзглядом.

– Да, мое дело связано с одной из картин вашего мужа.

– Вы хотите ее продать? У меня достаточно его картин, и я нехочу ничего покупать. Отнесите ее в какую-нибудь картинную галерею. Его картиныначинают покупать. По вашему виду не похоже, чтобы вам необходимо былопродавать картины.

– О нет, я не собираюсь ничего продавать.

Томми испытывал необъяснимое затруднение, разговаривая сэтой женщиной. Ее глаза, несмотря на разный цвет, были очень красивы. Онисмотрели прямо через его плечо на улицу с выражением живейшего интереса к тому,что происходило где-то там, вдали.

– Пожалуйста, – сказал Томми, – позвольте мне войти. Мнедовольно трудно объяснить цель моего визита.

– Если вы художник, я с вами разговаривать не буду, –заявила миссис Боскоуэн. – Все художники нынче такие скучные.

– Я не художник.

– Да, конечно, вы и не похожи на художника. – Она осмотрелаего с головы до ног. – Вы больше похожи на чиновника, – констатировала она снеодобрением.

– Можно мне войти, миссис Боскоуэн?

– Не уверена. Подождите.

Она довольно резко захлопнула дверь. Томми ждал. Прошломинуты четыре, и дверь снова отворилась.

– Ну ладно, – сказала она. – Можете войти.

Она провела его по коридору к узкой лестнице, которая вела встудию. В углу стояла фигура, рядом лежали различные инструменты – молотки,резцы и стамески. И еще комок глины. Вся студия выглядела так, словно ее толькочто громила толпа хулиганов.

– Вечно здесь некуда сесть, – заметила миссис Боскоуэн.

Она скинула какие-то предметы с деревянной табуретки ипододвинула ее Томми.

– Вот. Садитесь и говорите.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы пригласили менявойти.

– Да, с моей стороны это большая любезность, но у вас такойвстревоженный вид. Вас ведь что-то очень беспокоит, верно?

– Да, вы правы.

– Я так и думала. Что же именно?

– Моя жена, – признался Томми, сам удивляясь своему ответу.

– Ах вот как! Вас беспокоит ваша жена. Ну что же, в этом нетничего необычного. Мужья часто беспокоятся по этому поводу. Что же случилось?Она с кем-нибудь сбежала или просто решила немного развлечься?

– Нет. Дело совсем не в этом.

– Так, может быть, она умирает? Рак?

– Нет, просто я не знаю, где она находится.

– И вы думаете, что я знаю, где она? Тогда скажите мне, какее зовут, и вообще, расскажите о ней, если вы считаете, что я могу вам помочьее отыскать. Имейте в виду, – добавила миссис Боскоуэн, – я совсем не уверена,что мне хочется этим заниматься.

– Слава богу, с вами гораздо легче разговаривать, чем японачалу предполагал.