– Ты хочешь убить ее табуреткой? – дергал приятеля за локоть Юрка всю дорогу, пока они шли по притихшему в ожидании звонка коридору. – Давай сначала поговорим! Может, она начнет себя вести по-другому! Про вчерашнее спросим. Никто же не умер, все живы.

– Нечего с ней разговаривать, – отрезал Емцов. – Мы ее сразу исправлять начнем!

Митька запихнул стул в туалет, плотно прикрыл за собой первую дверь, вторую подпер шваброй – чтобы туда не ломились.

Они стояли перед обычным предметом школьной мебели и смотрели на него так, словно он вдруг приобрел некие магические качества, превратившись в Волшебную Шляпу Хогвардса. Отныне всякий, кто сядет на его потертое сиденье, станет если не волшебником, так гоблином. А может, и тем и другим вместе.

– Ведьм всегда жгли на кострах, – повторил Митька.

– А еще их топили, – проявил осведомленность Пулейкин.

– В каком смысле? – втянул голову в плечи Влад.

– Связывали и бросали в реку, – мрачно сообщил Юрка. – Если женщина не тонула, значит, она была ведьмой.

– А если тонула?

– Значит, не ведьма.

– Она ведь уже утонула! Выходит, топили безвинных?

– А кого это волнует?

– Тише вы! – Митька перевернул свою добычу. – Не будем мы ее топить. Подожжем немножко. Бесы огня боятся.

– Ты чего, Емцов, рукколы объелся? – попытался отобрать у приятеля стул Юрка Пулейкин. – У нас не Средневековье!

– И чего мы к ней прикопались? – Пока приятели боролись, Влад незаметно отступил к дверям. – Как ты собираешься ее затащить в мужской туалет?

Митька отвоевал стул и только после этого продемонстрировал приятелям перетянутые резинкой маленькие столбики петард.

– Это что?

– Это «Поцелуй смерти», – торжественно хмыкнул Емцов. – Легко загорается. И дыма много. Мы ее подожжем – и тогда узнаем, что она за ведьма! Может, от огня ее колдовской дух сбежит, и Леонова станет нормальным человеком.

– Если всплывет, то ты ее на кол посадишь. А если не сгорит – то… – попытался развить свою мысль про утопленниц Юрка.

– Она же все заранее узнает! – нервно крикнул от двери Муранов. – Зачем ее вообще трогать?

– А вот чтобы не узнала – ты украдешь у нее карты. – Митька улыбался. Нехорошо так. С прищуром. Так добрые вожди смотрят на свой покорный народ. А еще такой прищур рисуют пиковым дамам на картинах.

Влад дернул головой, и глаза его нехорошо сузились.

– Если ты струсил, можешь вообще катиться! – процедил Емцов.

В дверь со стороны коридора постучали. Муранов шарахнулся к кабинкам. Ощерил в улыбке зубы.

– Короче, стул я поставлю обратно в класс. – Митька ловко прикрепил петарды к обратной стороне сиденья, выправил запал. – Как достанете карты – начнем. Мы на пятом уроке опять в кабинете химии будем. Вот и устроим проверку.

Ничего не говоря, Влад выдернул из упора швабру, бросил ее к кабинкам и вышел из туалета. В дверь заглянула малышня из началки.

– Вы чего здесь делаете? – попытались высказать свое недовольство мальчишки. Но старшеклассники их не услышали.

– Заложит, – проводил приятеля злым взглядом Митька.

– Просто в следующий раз ты сам девчонок отвлечешь. – Юрка осторожно поставил швабру на место. – Не тебе же вчера больше всего досталось.

Митька ухмыльнулся. Свою порцию счастья он уже получил – до сих пор нормально наступить на ногу не мог. После вчерашней пробежки колено ломило, боль не давала ему уснуть. И все же он не сдается, решает проблему, в отличие от некоторых слабонервных типов, которые после первой же потасовки норовят спрятаться.

– А ну, разошлись! – Емцов океанским лайнером пошел сквозь толпу возмутившейся «молодежи» к выходу. Пулейкин пристроился в кильватере.

Доставая из портфеля учебники, Юрка вновь встретился с лукавым взглядом пиковой дамы. И тут его осенило. Карты не обязательно красть. Достаточно их подменить! Но перед этим новенькую колоду надо испортить. Следующая перемена наступила быстро. В течение всего урока Юрка подбирал компанию для игры.

– В дурака сыграем? – Юрка поудобнее устроился за своей партой и сделал приглашающий жест Коготкову. Андрюха радостно подсел к нему.

– И мне раздай! – Митька нервно потер ладони, недовольно покосился на Влада. Муранов смотрел в окно. И молчал. Молчал с прошлой перемены.

– Что вы делаете?! – ахнула борец за справедливость Вербицкая. – В школе играть нельзя!

– Леоновой можно, а нам нет? – Руки у Пулейкина дрожали, но он выглядел упрямым, как молодой бычок.

– Аня не играет! На ее картах вообще играть нельзя! Они же гадальные!

– А наши – обыкновенные, поэтому с ними все можно делать!

К Пулейкину пришел туз, но порадоваться он не успел.

– Игра в азартные игры в школе карается по закону, – жизнерадостно сообщил ребятам историк, Дмитрий Степанович. – От двух до пяти двоек! С конфискацией!

Мальчишки бросились к своим местам. Юрка поспешно сунул рассыпавшуюся колоду в карман. Вот теперь – самое время заняться подменой. Гадают только на новых колодах, которыми еще никто не играл. Побывавшие в игре карты теряют свою магическую силу.

– Емцов! Не садись! – Дмитрий Степанович резко распахнул журнал. – Ты, кажется, собирался мне сегодня отвечать?

И Митька остался у доски. И получил свою законную двойку. Впервые в жизни Юрка услышал, как бьется его сердце. Сильно. Быстро. Как будто выскочить хочет из груди. От двух до пяти. Мать его дома убьет! И без происков Андалузии будет понятно, что в будущем ему светит быть только дворником. О чем и твердит ему постоянно отец.

Урок истории закончился полным разгромом поляков. Теперь и Митька смотрел в окно.

Девчонки презрительно фыркали, словно предчувствуя что-то нехорошее. Аня колоду из рюкзака не доставала. Все перемены фанатки гадалки вились вокруг нее возбужденным пчелиным роем. Щебетали о своем, недовольно косились на Муранова. Влад сидел один, изучая пейзаж перед школой. Губы поджал, демонстрируя свое полное и окончательное онемение. Не посвященные в священнодействие мальчишки ждали развития событий: предсказаний или каких-то других чудес. Но Андалузия не спешила с прогнозами. И только белый лист бумаги, лежавший на ее парте, резал всем глаза.

Что-то будет. Что-то должно произойти!

– Держи! Поменяешь эту колоду на ту, что у нее. – Юрка все еще верил, что Муранов их не подведет.

– Она уже все знает, – одними губами произнес Влад – ему теперь везде чудились враги, подслушивающие каждое его слово.

– Почему ты ее так боишься? – презрительно скривился пристроившийся к ним Митька – после двойки ему был сам черт не брат. – Хочешь, я с ней заговорю, и ничего мне за это не будет?