не взглянула. Теперь Улав решил использовать шанс похвалить вино, благо его статус истинного ценителя неоспорим.

– Это бургундское и это бордо поистине не чета народному варианту из дьюти-фри. Александра, поможешь мне принести из погреба еще несколько бутылок?

Это был не вопрос, а приказ, и она встала, с виду неохотно. Они прошли по коридору в башню и по винтовой лестнице спустились в цокольный этаж. За дверью подвала еще одна лестница, деревянная, скрипучая, вела в винный погреб. Внизу пахло сыростью и гнилью. Тусклая лампочка раз-другой мигнула и зажглась, в слабом желтоватом свете вокруг пролегли густые тени.

Улав поднял к свету бутылку коньяка, открыл и сделал большой глоток прямо из горлышка. Терпкий вкус лозы огнем обжег горло. Он протянул бутылку дочери.

– Мы же пришли за вином, – неуверенно сказала она.

– Расскажу тебе одну вещь, Александра, о которой никогда и никому не говорил, – тихо сказал в полумраке Улав. – Наши с моей мамой отношения испортились как раз из-за ее рукописей. Она ставила себя превыше семьи.

– Война давно кончилась, папа. Свидетели эпохи ушли.

Улав взвесил на ладони бутылку с коньяком, посмотрел в лицо дочери, наполовину скрытое тенью.

– Какая опасность заставила тебя тогда объявить Веру недееспособной? – спросила Александра.

Значит, ей известно про опеку. Из прачечной ровно тянуло сквозняком. Улав не шевелился.

– Почему ты никогда не говорил мне об этом? – продолжала она. – Почему я, архивариус, ни черта не знаю о том, что скрыто в архивах?

– Вряд ли ты можешь себе представить, – медленно проговорил он, – каково это, когда человек, которому природой назначено присматривать за тобой, сам нуждается в защите. В основе твоих разысканий полное отсутствие историзма. Ты смотришь на людей прошлого собственными, нынешними глазами.

– Ты уходишь от темы…

Он резко перебил:

– Дай мне сказать. Положения закона об опеке четко и ясно гласят, что назначенный опекун, то есть я, обязан воспрепятствовать доступу и знакомству других с тем, что известно ему самому. Обязанность хранить тайну действует и по окончании срока опеки. Закон был на моей стороне.

– Я вообще-то недавно перечитала закон, – ответила Александра. – Он однозначно предусматривает, что разрешается поставить других в известность, в пределах, необходимых с точки зрения интересов подопечного. А кроме того там сказано, что обязательство хранить тайну не распространяется на детей и внуков.

Улаву хотелось рассказать в ответ так много – о Вере и ее книге, о Джонни Берге и САГА, но как раз в эту минуту он ничего толком сформулировать не мог. Долго смотрел в темноте на дочь – черты матери, смесь чего-то очень узнаваемого, самого близкого и одновременно чужого.

– Кому известны детали? – спросила Саша. – Семье Греве? Юхану Григу? Он не подходит к телефону.

Улав понимал, дочь не отступит. Значит, надо как можно скорее съездить к Григу.

– Юхан болен, – сказал он. – Но ты все же попытайся с ним поговорить.

* * *

Было темно и валил снег, когда Джонни почти бегом пересек улицу Кристиана IV и нырнул под маркизу отеля «Бристоль». По красной дорожке прошел в декорированный золотом холл с широкими мавританскими колоннами.

Х.К. по обыкновению сидел в дальней нише слева от бара и нарочито неспешно прихлебывал из бокала белое вино.

– Лучший столик в Библиотечном баре, – сказал он, – только у семейства Григ да у меня есть секретный номер, чтобы его заказать. Выпьешь бокальчик?

– Я за рулем, – ответил Джонни. – Ты же сказал, что-то спешное.

– Сперва расскажи, как идут дела, – сказал Х.К., который явно решил еще помучить его.

– Идут день за днем, а курю я всего одну сигарету вечером, – ответил Джонни. – Прогулялся в парке с Сашей Фалк. Мимо могилы Большого Тура, виллы судовладельца Мейера, где был арсенал Stay Behind, и кладбища брошенных памятников.

– Отлично, – кивнул Х.К. – Устроил ей небольшую одиссею по современной норвежской истории. И как впечатление?

– Умная, но вроде немножко одинокая, – сказал Джонни. – Хотя это неудивительно, когда имела несчастье родиться в семье миллиардеров слишком умной. После она прислала мне несколько мейлов, на которые я не ответил.

Х.К. коротко хохотнул:

– Еще лучше. Самый старый трюк на свете.

– Почему ты хотел встретиться?

– Прошлый раз я упомянул, что в семидесятом участвовал в расследовании по делу вдовы Линн. А ты рассказал мне, что был в «Издательстве Григ».

Он достал из папки бумагу, скользнул взглядом по бару: зажиточные дамы из окрестных вилл, официанты и пианист, который негромко играет джаз.

Джонни наклонился над столом, поближе к документу.

Х.К. поднял палец.

– Спокойно, Джонни. Щекотливые документы, как тебе известно, имеют неприятную тенденцию исчезать из архивов. Не спрашивай, как он попал ко мне, но перед тобой имя источника службы безопасности по делу семидесятого года против Веры Линн. Насколько я могу судить, похоже, что совесть у означенного лица нечиста. – Он кокетливо приподнял брови. – Делай с этим что хочешь, может быть, наведаешься к нему. Источник жив, хотя сильно хворает, так что я бы действовал быстро.

* * *

Найти виллу Юхана Грига не составило труда. Джонни свернул на подъездную дорожку меж двумя темными стройными елями. Под колесами захрустел гравий. Он остановил машину, вышел и направился к крыльцу. Здесь все еще высились сугробы. За четким силуэтом швейцарского коттеджа из темного мореного дерева виднелись огни центра Осло.

Секунду-другую Джонни медлил, потом нажал на звонок.

Никто не открывал. В окне справа от входа было темно, как и в круглом окошке наверху, под коньком. Джонни не сомневался, Григ дома, проблема лишь в том, один ли он.

– Кто там? – спросил голос за дверью.

– Джон О. Берг, биограф Ханса Фалка…

Дверь приоткрылась, в щели возникло лицо издателя, бледное и смущенное.

– Впустите меня? Я все объясню.

Старый издатель нерешительно отворил дверь. Вязаная кофта в пятнах, мешковатые костюмные брюки, на вид дряхлый старик. Нетвердой походкой он двинулся по коридору, увешанному рамками с почетными грамотами и фотографиями его самого в компании писателей и иных персон из мира культуры. У одного из снимков, явно сделанного в ресторане «Гранд», Джонни приостановился. Молодой Григ и Вера Линн. Подошел ближе. Снимок был датирован декабрем 1969-го.

– Первые годы вы входили в правление САГА? – спросил Джонни.

– Да, потому что хорошо знаю семью. Видите ли, все это коренится далеко в прошлом. Мой отец близко дружил с Туром Фалком, и мальчишкой я проводил много времени в Редерхёугене с Улавом. Мы бегали по туннелям под холмом, сущий рай, а родители тогда не боялись за детей так, как сейчас.

– Пожалуй, то, что Вера Линн издавала свои романы у Грига, несколько попахивало…