class="p1">Выстрел! Зенитка гулко ухнула и одним снарядом превратила группу эвакуации в воронку с кучкой из человеческих останков. Алексей заскрипел зубами! Пехота на линии обзора немецкого наводчика, беззащитная, растерянная. Мечется на открытом пространстве под прямой наводкой. Надо что-то срочно делать! Получить ориентиры расположения артиллерийского расчета во что бы то ни стало и передать советским зенитчикам. Они в два счета разнесут эту невидимую огневую засаду!

К его радости, у левой стороны моста, где дорога превращалась в покатую металлическую эстакаду для въезда техники, задымились черные шашки, прикрывая завесой пространство поля. Момашула нашел, где скрыться его ребятам, и сейчас за дымовой маскировкой стрелки смогут уйти из зоны прицельного огня. Немецкие артиллеристы тоже разгадали маневр советского подразделения и принялись палить без всяких ориентиров в надежде вслепую уничтожить всех, кто движется по полю. Танкисты внизу и Соколов на верхней площадке лестницы замерли от ужаса. Эшелоны бойцов сейчас разносят на куски, они слишком плотно лежат в своих укрытиях, даже целиться не надо. Кого не разорвет в клочья снаряд, тот истечет кровью от осколочных ранений.

Но когда через пару минут дым рассеялся, на дороге трупов не было, лишь стояли брошенные грузовики, некоторые из них горели, подбитые зенитным обстрелом, но целый пехотный батальон исчез из поля видимости. Никто не бежал к ближайшему леску и не пытался укрыться в мелких складках местности. Пехота скрылась так, что даже советским танкистам стала не видна.

Алексей приложил бинокль к глазам, хотя руки свело от холода на стылом январском ветру, а глаза от его пронзительных порывов слезились.

Он успел заметить движение острых штыков на винтовках за линией берега и с радостью крикнул вниз:

– Пехота успела уйти вниз к реке! Укрылись внизу, на берегу!

Внизу экипажи одобрительно загудели, молодец комбат, обхитрил фашиста. Навел маскировку и не ушел как можно дальше от противника, а наоборот, сделал то, чего никто не ожидал. Укрылся прямо под носом у немцев.

Соколов снова прижал ледяной край бинокля к глазам. Металл обжигал кожу, но лейтенант усердно настраивал оптику, рассматривая следы каждого выстрела немецкой гаубицы. Судя по направлению ударов, зенитка мощная, скорее всего «ахт-ахт», стоит слева на возвышенности на том берегу. Но пятачок для разворота или обзор у наводчика небольшой – триста метров от въезда на мост. На более дальнем расстоянии огонь становился хаотичным, плотным, оставляя воронки буквально в метре друг от друга. Соколов загремел сапогами по металлическим перекошенным ступеням. Внизу уже Еременко выкрикивал приказы, резко, сердито, будто дрова рубил.

– Машины замаскировать, огонь не разводить. Ждем приказа от командования для атаки.

Танкисты ворчали под нос, но открыто никто вопросов не задавал. И так понятно, пока не ликвидируют немецких зенитчиков на том берегу, через мост хода нет. Для этого нужна разведка с воздуха, но до наступления темноты самолеты в рейд над вражеской территорией не отправятся. Та же зенитка может сбить воздушного разведчика.

Логунов, вторя общим мыслям, с досадой пробормотал под нос:

– Эх, куковать тут до утра, еще если «юнкерсы» налетят, вообще туго придется. И пехота сколько там в кустах сидеть будет…

Соколов нагнал расхаживающего вдоль забора Гордея Ивановича, тот по привычке мерил шагами пятачок земли, чтобы привести мысли в порядок и унять злость.

– Товарищ командир! Разрешите произвести разведку местности? Судя по карте, в пяти километрах есть второй мост, построенный под рокадную дорогу. Может быть, там сможем обойти немецкую позицию?

– Ох, Соколов, опять думаешь, что самый умный? Второй мост тоже немцами занят, они там обход сделали для переброски своих сил, прикрытие стоит из нескольких сотен «тигров». Разведка об этом доложила еще вчера.

– Я смогу на высоту подняться, может быть, удастся получить координаты артиллерийского расчета. Товарищ командир, разрешите произвести разведку. Мы на одном танке, на семерке. Туда и обратно, в радиусе пяти километров.

Гордей Иванович сокрушенно покрутил головой: ну какой неугомонный этот новый ротный!

На дороге показался обоз. За ударной группой стрелков шел вспомогательный отряд. Лошади тащили телеги с ящиками боеприпасов, провиантом, огромный котел полевой кухни. Никто даже не успел вскрикнуть. Немцы уже полчаса ждали с наведенным прицелом, когда по полотну пойдут новые силы советских войск. Выстрел! И через пару минут почти в то же место ударил новый снаряд.

Раздалось мучительное ржание раненых лошадей, закричали растерянные люди. Пехота выбросила новую дымовую гранату и начала помогать рядовым и офицерам технических служб отходить за линию берега в укрытие. Спасать животных не было времени, и они дергались в предсмертных конвульсиях среди разбитых упряжек и повозок. От их жалобного крика Гордея затрясло, он провел всю жизнь в деревне и обожал добрых работяг – лошадей. И те сейчас били копытами, дергались в жуткой агонии, а он не мог подарить им даже легкую смерть, выстрелив из пистолета в голову. От бессилия майор Еременко грохнул кулаком по железному забору, повернулся к ротному командиру и приказал:

– Бери экипаж, машину! Достань координаты этих гадов! Выполняй приказ!

– Есть! – выкрикнул лейтенант и со всех ног бросился к семерке, собирать свой экипаж.

Возле семерки Алексей подозвал Логунова и осторожно предложил:

– Василий Иванович, оставлю вас заместителем вместо себя. Я с Русланом и Бабенко на разведку. Колю в другую машину переместим.

Старшина молча кивнул, на душе у него с каждой минутой становилось все тяжелее. Ожог хоть и небольшой, но и оказать парню медицинскую помощь нет возможности. Костер не зажечь, воду не вскипятить для того, чтобы промыть рану. В таких условиях даже незначительная травма становится опасной, грозя заражением крови или ампутацией. Сидеть в железном бункере завода и ждать, когда придет помощь и проклятую немецкую зенитку разгромит советский бомбардировщик, было невыносимо. Да и все сейчас чувствовали себя, словно загнанные в клетку. Вот стоят машины, готовые к бою, – атакуй! Но стоит отойти от защитного пятачка, как снова обрушится град артиллерийских снарядов. И решению командира пойти в разведку он обрадовался, хоть какое-то движение. Толковые ребята в его экипаже, разузнают, где расположена артустановка, и тогда можно будет повоевать. Он лишь кивнул на Тенкеля, который метался у забора, не в силах вынести предсмертное ржание животных:

– Парня прихватите с собой, если придется ногами потопать, пригодится. Молодой, сноровистый. Бабенко на карауле, а вы втроем на наблюдении. Семену уже не поскакать по деревьям да сугробам – возраст не тот.

– Хорошо, – согласился лейтенант.

А Василий Иванович, который полчаса назад заглянул в лицо смерти, вдруг попросил Соколова:

– Береги себя и их, Алексей Иванович. Видишь, как тут, на войне: раз –