Бабенко. – Не переживайте, зенитку вместе с расчетом уничтожили. Давайте быстрее обратно, нас ребята ждут.

– Сейчас по балке и на мост? – уточнил старшина у командира.

Соколов кивнул и с надеждой практически попросил:

– Прорваться надо через мост, Семен Михайлович. Другой дороги для нас нет.

Надежный Бабенко только кивнул с готовностью, сдвинул шлемофон почти на затылок:

– Прорвемся, Алексей Иванович, не в первый раз.

Уверенный тон опытного водителя всегда действовал на молодого лейтенанта успокаивающе, будто в жаркий день глотнул холодной воды. Голова сразу прояснилась, круговерть мыслей улеглась в стройную схему.

– Там на подходе у границы моста, где мы сворачивали в балку, есть разрушенное строение. Кажется, напорная башня, можно оттуда перед рывком осмотр сделать, – вспомнил Алексей ориентиры, которые мозг автоматически отмечал по дороге к огневой позиции фашистов.

Из танка уже торчала голова Омаева:

– Товарищ командир, докладываю комбату о ликвидации?

– Да, но шифрованно. Ветер сообщает, что река свободна, передай такую шифровку… Мы на вражеской территории, могут перехватить сигнал.

Бабенко кивнул на солнечные лучи, которые красными полосками расползались по черным стволам перед тем, как нырнуть за горизонт:

– Надо торопиться, после моста нас еще лес на нейтралке ждет. До заката без фар надо успеть вернуться к своим.

– Вперед, на максимальных оборотах! – согласился Соколов.

И Т-34, выбрасывая фонтаны снега и мелких камешков из-под тяжелых гусениц, рванул по своему следу назад. От каменистой почвы внутри танка все дрожало, машина шла тяжело, дробно по валунам. Соколов вцепился в ручки наводки, чтобы удержаться на месте. Возле остатков кирпичного здания семерка притормозила, с ее крыши Омаев ловко перескочил на стену и легко начал подниматься все выше и выше. Мелькнул луч прожектора, и он резко присел, слившись с кирпичными фрагментами, что торчали из стены, словно сломанные зубы. Снова луч прожектора! Руслан спрыгнул вниз почти с высоты трех метров, больно с гулом ударился боком о лист брони. Но подполз к люку:

– Гони, Семен Михайлович, мост пустой!

Танкисты вдвоем втянули худенького чеченца в башню, а Бабенко выжал рычаги до упора. Сейчас главное не сбавить скорость. Т-34 разогнался до максимальной скорости, выскочил из поворота, промчался перед носом ошарашенной охраны на наблюдательном пункте и загремел по тяжелым балкам моста.

– Препятствие впереди! Машина!

С дороги навстречу катился грузовик с брезентовым тентом. Водитель отчаянно засигналил неопознанному танку, приняв его за немецкую машину. Но Бабенко, наоборот, еще сильнее выжал педали, разгоняя Т-34 на ровной поверхности почти до ста километров в час. Огромный мощный танк несся со страшной скоростью прямо в грузовую машину, из-под брезентовых бортов с криком посыпались вниз солдаты в «штальхельмах». Руслан бросился к пулемету, но Соколов его остановил:

– Отставить огонь! Бабенко, дави, прорвемся!

Танк со всего размаху врезался в машину, протащил ее на своем носу и откинул в сторону, сдавливая дерево и металл. Грузовик со скрежетом сплющился о борт танка, лопнуло дощатое ограждение, и машина вместе с солдатами рухнула с десятиметровой высоты вниз. По танковой броне застучали пули немецких автоматов. Фашисты пытались выстрелами остановить водителя обезумевшего танка. Машина от удара со скрежетом пошла юзом по скользким доскам намостка, выбила заградительные планки с другой стороны и нависла тяжелой кормой над пустотой. Всегда интеллигентный сержант от внутреннего напряжения громко выругался, чувствуя всем телом, как балансирует над пропастью, над рекой, «тридцатьчетверка». Он до хруста выжал педали, всем телом налег на рычаги, так что по внутреннему пространству начал разливаться запах гари от подгорающих фрикционов, но прием помог. Семерка с воем дернулась вперед, вытянула корму из пустоты и снова стремительно покатилась по узкой полосе моста, а потом на глазах у растерянной немецкой охраны скрылась за деревьями. Семен Михайлович не снимал руки с рычагов, с беспокойством вслушивался в звуки в моторном и трансмиссионном отделении. Мехвод с таким опытом, как у него, по гудению работающего мотора мог почуять, есть ли у механизма проблемы. Но, кажется, все обошлось, и боевая машина вышла из дикой гонки без повреждений.

Только через пару часов отважный экипаж добрался через лес до стоянки на заброшенном заводе. Там уже кипела работа, несмотря на стремительно наступающую темноту вокруг. Прибыл санитарный автомобиль, и медики помогали раненым загружаться в кузов. Старшина Логунов командовал ротой – выстраивал машины перед маршем. Ефрейтор Бочкин спорил с медсестрой, пока та обрабатывала ему руку мазью от ожогов:

– Да нормально, кисть работает, заряжать снаряды могу. Как без меня ребята тут?

Девушка протестующе воскликнула:

– А если заражение? Вы же на фронте, стерильность нужна для регулярной обработки и перевязки!

Логунов, который подошел узнать о здоровье пасынка, тряхнул фляжкой с фронтовым спиртом, что выдавали перед боем по сто граммов на единицу личного состава, и шутливо сказал:

– Так на передовой у нас свое лекарство. И внутри заразу убивает, и снаружи. Не переживай, красавица, здоровья у нашего Николая на десятерых хватит.

– Гуля! – раздался за спиной у девушки оклик.

Омаев, который в люке танка готовился поставить бронированную машину в строй с остальными Т-34, узнал в худенькой девичьей фигурке Гулю. Он стремглав бросился по бронированному борту, в два прыжка преодолел полосу разбитого асфальта и остолбенел, с восхищением уставившись на девушку. Гуля, отмытая от грязи и глины, со свежим личиком, оказалась невероятной красавицей с изящными чертами лица, нежной персиковой кожей. При виде Руслана медсестра залилась румянцем, похорошев еще больше. Но увидев кровь у него на рукаве, бросилась доставать из аптечной сумки на бедре бинт:

– Ты ранен! Кровь! Давай я обработаю и перевяжу!

Омаев в ответ лишь расплылся в улыбке, да так и застыл снова, не в силах отвести глаз от красавицы, которую выбрал себе в невесты.

Василий Иванович с Николаем переглянулись и уж было направились к семерке, как вдруг между машинами возник озабоченный Еременко:

– Старшина, рота готова к маршу? Разведка прибыла, зенитный расчет уничтожен. Координаты сообщили в ПВО, надо мост пройти до начала воздушной атаки по немцам. Почему еще не весь личный состав на построении?

– Да вот, товарищ комбат, у младшего сержанта Омаева ранение, получает первую медицинскую помощь. Остальные экипажи к движению готовы.

– Хорошо, даю еще три минуты, – разрешил майор и зашагал дальше между фырчащими «тридцатьчетверками».

А Колька, как только за гулом двигателей его голос стал не слышен строгому батальонному командиру, захихикал:

– В сердце ранение! Прямое попадание любовной бомбы!

Василий Иванович ткнул в шутку парнишку пальцем под ребра:

– Вот две свадьбы и справим, как фрицев вытурим! Эх, красота, сколько ж внуков у меня будет! Люблю с ребятишками возиться.

Омаев смотрел,