Однако здравое в общем-то предложение было воспринято как насмешка и вызов. Его светлость подумал, что я принижаю его способности и решил действовать наперекор любой ценой. Результат, само собой, вышел соответственный.

— Тебе г-говорили, что ты красивая, — мямля и запинаясь, произнес новоиспеченный Казанова, едва ворочая пересохшим языком.

— Да, господин, — с легким удивлением ответила горничная.

— Давай вот без этого всего, — парень попробовал скопировать мой непринужденный современный стиль, но получилось, как получилось. — Зови просто по имени.

— Как пожелаете, Трофим Александрович.

Возникла неловкая пауза, какая обычно возникает, когда затворник и нелюдим знакомится с роскошной леди. Амелия с интересом смотрела на собеседника, а тот не знал, что сказать, и то и дело покашливал, ерзал и поправлял впившийся в горло галстук. Точнее, он наверняка запомнил все мои фразы и без труда мог бы «подкатить» к красавице — если бы не патологический страх и неумение общаться с барышнями. Требовать что-то прямо — боязно. Осыпать комплиментами и «садиться на уши» — стыдно, поэтому недоделанный дон Жуан решил зайти издалека — так сказать, настроить прицел перед тем, как сразить девушку наповал.

— У тебя… э-э-э… длинные волосы.

Служанка приподняла бровь, не понимая, как на это реагировать. С одной стороны, это вроде бы комплимент, но с другой прозвучало как банальная констатация факта.

— Да, — кажется, даже бессмертное и лишенное мирских страстей существо испытало легкую неловкость. — Благодарю.

— Не за что…

Глупейший ответ — и очередная пауза. Я не выдержал и тихонько рассмеялся, чем вынудил приунывшего аристократа пойти на очередной штурм. Вдохнув поглубже и уняв дрожь в пальцах, он произнес:

— Ты не могла бы… сесть ближе?

— Как прикажете, ваше сиятельство.

Амелия села почти вплотную, и Трофим вздрогнул, как от удара тока, и непроизвольно отодвинулся от крепкого женского бедра. Отвел взгляд, вцепился в несчастный галстук и судорожно сглотнул.

«Господи, тебя сейчас удар хватит. Спрячься до конца отбора — и я обещаю дать пару уроков пикапа, потому что это вообще не в коня корм».

Дельное и вполне справедливое предложение снова восприняли как призыв к действию. И теперь уже юнец решил не размениваться на мелочи, а идти ва-банк. И вместо сопливой чепухи произнес почти четко и уверенно:

— Не сочти за грубость, но не могла бы ты подарить мне один небольшой поцелуй?

— Конечно, господин, — ответила девушка с едва заметным разочарованием и заправила за ухо светлую прядь.

Прикрыла чарующие алые глаза и медленно наклонилась к оцепеневшему балбесу. Тот в свою очередь пугливо отклонялся, словно к нему приближались не губки роскошной блондинки, а окровавленный нож маньяка, пока не уперся в спинку дивана — а без нее, наверное, отступал бы до самой стены. Но несмотря на запредельную робость и смущение, мне так и не удалось подавить его волю и вернуть контроль даже над мизинцем. Похоже, затравленный собственным дедом домосед так вдохновился моими успехами, что решил идти до конца, несмотря ни на что.

«Не смей, блин! — бушевал я, заточенный где-то внутри черепной коробки. — Не для того терпел и сдерживался, чтобы ты мне всю репутацию за минуту изговнял!».

Меж тем до неминуемого столкновения оставались считанные мгновения — если бы я мог что-либо чувствовать, то наверняка бы ощутил теплое дыхание на коже. Лицо Амелии оказалось совсем рядом, она приоткрыла рот и сомкнула веки в ожидании полной стыковки. Мотор колотился так, что в темноте вокруг загудели огромные барабаны. Трофим зажмурился в болезненной гримасе и вцепился в штанину на колене с такой силой, точно сидел в кресле стоматолога в ожидании удаления зуба мудрости без анестетика.

И когда до заветной близости остались доли секунды, с улицы донесся шелест гравия, плавно перетекший в скрип ступеней. Благородный задрот в тот же миг вскочил, как ужаленный, едва не задев плечом склонившуюся над ним служанку, и пересел за стол. В гостиную вошел Альберт с двумя шпицрутенами под мышкой, окинул нас недовольным взором и, кажется, обо всем догадался.

— Опять блудишь, холера? — с напускной сердитостью проворчал старик.

Внук же чуть не обомлел от ужаса и ударился в жалкие оправдания, совсем позабыв, что надо отыгрывать мою роль:

— Что вы, дедушка… Мы ничем таким не занимались.

Наставник замер и уставился таким взглядом, будто сразу обо всем догадался. Однако затем неожиданно рассмеялся и погрозил пальцем. Я догадался, что таким образом он похвалил меня за удачную пародию на своего затравленного внучка, а тот, в свою очередь, едва не врос в кресло и, казалось, забыл как дышать.

— П-правда, дедушка. Мы просто сидели рядом и…

«Заткнись, идиот, иначе он все поймет».

Ну, хоть этот совет пришелся к месту. Если Альберт узнает правду, то все равно не сможет ничем помочь, лишь разорется пуще прежнего. Но это не единственная причина, по которой я не хотел раскрывать все карты. Во-первых, было немного стыдно из-за чрезмерной самоуверенности — если бы сделал все, как планировал старик, возможно, не попал бы впросак.

Во-вторых, я не оставлял надежды задавить омежку несгибаемой волей и стальным характером и загнать туда, где похотливому овощу самое место — на самое днище подсознания. В теории подобный фокус можно провернуть, если вывести парнишку из себя — однако страх, похоже, далеко не самая сильная его эмоция. К страху и унижениям он привык с детства — значит, требовалось надавить на иную болевую точку, оставалось только понять, какую именно.

— Тогда идем, — наставник указал на дверь во дворик. — Покажешь, так ли ты хорош в драке, как в охмурении красоток.

Мы встали посреди газона, окруженного непроглядной зеленой изгородью — отличный вариант и для вампиров, и для их гостей, желающих заняться чем-нибудь эдаким на свежем воздухе. Альберт завел левую руку за спину, коснулся прутом лба и направил на нас острие. Внук в точности повторил приветствие, и подлинная уверенность в движениях дали понять, что шпагу он сжимал куда чаще женских прелестей.

Для начала наставник попытался кольнуть в грудь — нарочито медленно и предсказуемо, и Трофим на рефлексе отвел деревянный «клинок» в сторону.

— Хм… Вполне неплохо.

Выпад повторился, на этот раз гораздо быстрее — я бы, наверное, и дернуться не успел, однако дворянин играючи отбил шпагу и молниеносно контратаковал. Будь на месте учителя кто-нибудь менее опытный, и укол достиг бы цели, но и бывалому клирику пришлось как следует тряхнуть стариной, чтобы избежать удара.

— Еще лучше. Узнаю свою школу. А попробуй-ка вот это!

Снова выпад, на излете прут резко ушел вниз, поднырнул под мое оружие, отклонил вбок и едва не клюнул в живот. И все же Трофим сумел отразить даже такой финт — развернулся в пол-оборота, пропустил острие мимо торса и тут же кольнул в область шеи. Альберту пришлось отскочить на добрый метр, чтобы не проиграть на первой же минуте.