Эйтин заставила себя улыбнуться невинному мальчику.

– Приятного дня, Моффет.

Взяв свой меч, Деймиан положил его плоской стороной себе на плечо и посмотрел вслед удаляющемуся сыну. Эйтин чувствовала, Сент-Джайлз ждет, чтобы она что-то сказала, и тем не менее рассудила, что это как раз тот случай, когда будет лучше удержать язык за зубами. Ревность – ибо это не могло быть ничто иное – пылала так ярко, что Эйтин не могла ясно мыслить. Он женат? У него где-то есть жена? Или Моффет – плод случайной любви, дитя какой-нибудь служанки или любовницы? Не хочет ли он поселить ее здесь, в Лайонглене? Щеки пылали, боль была слишком сильной, чтобы разобраться. Эйтин хотелось найти какое-нибудь темное, укромное местечко, где можно лечь и все обдумать.

– Нечего сказать, Эйтин?

Она облизала губы, затем попыталась притвориться. Впрочем, кажется, без особого успеха. Эти проклятые глаза разбивали ложь, которую она выстраивала для защиты.

– Он… он… красивый мальчик.

– Да, когда он повзрослеет, будет разбито не одно сердце. – Деймиан кивнул, на его лице ясно читалась любовь. – Он заставляет меня чувствовать себя очень старым, Эйтин. Так быстро растет. У него уже ломается голос. И ростом он уже почти с Шеллона. Еще несколько месяцев, и он будет смотреть не снизу вверх, а глаза в глаза. Я не готов быть отцом взрослого мужчины.

– Вы и… ваша… жена, должно быть, гордитесь им.

– Я горжусь. У меня нет никакой жены, Эйтин, и ты знаешь это. – Он окинул взглядом ее накидку с капюшоном. – Ты собиралась убежать в Койнлер-Вуд. Почему?

Она попыталась пройти мимо него, не в состоянии выдержать это противостояние. Взяв за руку, он повернул ее лицом к себе. Его гнев улегся, ладонь медленно поднялась, чтобы откинуть капюшон накидки, затем мягко погладила волосы, заплетенные в свободную косу.

– Извини, принцесса. Твоя жизнь изменилась. Ты никуда не поедешь без моего разрешения. То же касается и твоих братьев. Теперь вы под моей защитой…

– Защитой? Заключение – более подходящее слово, лорд Рейвенхок.

Он пожал плечами:

– Не согласен, но это не важно. Будет именно так.

– Я не ваша собственность, милорд. Вы думаете, что если я подчинилась вашим приказам прошедшей ночью…

Он схватил ее и притянул к себе, его рот оказался в паре дюймов от ее рта, а взгляд бросал ей вызов.

– Моя собственность, Эйтин? Да, ты моя. Привыкай к этому. Нам еще многое нужно уладить, разобраться с твоим враньем…

– Враньем! – Она попыталась вырваться. – Как ты смеешь…

– Я многое смею, Эйтин. Ради тебя мне, вероятно, придется бросить вызов Богу и королю, так что прибереги свое возмущение. А сейчас ты с улыбкой возьмешь мою руку, и мы вместе вернемся в замок или, черт меня побери, я возьму тебя прямо здесь, у двери стойла, и мне наплевать, кто это увидит. – Его усмешка была невозможно порочной. – Лично мне больше по нраву последнее, но я стараюсь быть любезным.

Вырвавшись из его рук, Эйтин зашагала, не сказав ни слова. Позади тихо прозвучат его издевательский смешок.

– Так я и думал, что ты предпочтешь этот вариант. – Своими широкими шагами он быстро нагнал ее и пошел рядом. – Ты не хочешь спросить меня о Моффете? Я видел, сколько вопросов промелькнуло в твоих глазах. Тебя очень легко понять, Эйтин. Все твои чувства написаны на твоем прекрасном лице.

Разрази его гром! Ну зачем он это сказал? О да, она красива, но не так красива, как ее кузина Тамлин. Разве она не слышит об этом всю жизнь? Горлу стало больно, когда вскипели слезы, но будь она проклята, если позволит ему увидеть, как подействовали на нее его слова. Она шмыгнула носом.

– Вот и хорошо. Значит, вы знаете, что я думаю о вас, милорд Высокомерие.

– Гм… я воспринимаю это прозвище как намек. – Он схватил Эйтин за руку, чтобы замедлить ее шаги. – Может, после того как мы позавтракаем, ты покажешь мне крепость, представишь меня вилланам и крепостным? Хотелось бы познакомиться с ними до того, как я призову их присягнуть на верность. Мне нужно укрепить безопасность Глен-Эллаха. Думаю, ты понимаешь, как много сил будут пытаться использовать эту долину.

Эйтин чуть не споткнулась, когда их глаза встретились. Реальность вмешалась и напомнила, что сейчас она должна думать не только о себе и своей гордости, но в первую очередь о людях этого глена и о своем имении. Люди надеются, что их жизнь и дальше будет протекать в безопасности. Ответственность за людей тяжким грузом лежала на ее плечах, и она прекрасно знала, что это и подтолкнуло ее к отчаянному шагу забеременеть. Не она ли мечтала о сильном мужчине, который облегчит ее ношу?

Если бы только Деймиан не любил Тамлин. Как было бы чудесно, если бы он приехал в Глен-Эллах вчера и они бы впервые встретились, Никакой лжи и обмана между ними. Если бы только…

Эйтин тихо пробормотала себе под нос:

– Нет, я зареклась загадывать желания. Чур меня.

– Что ты сказала, детка? – Он с ухмылкой наклонился к ней.

Эйтин нахмурилась.

– Ничего, лорд Большие Уши.

Деймиан, не обидевшись, пожал плечами.

– Да, я надменный, и у меня большие уши. – Он взглянул на себя, потом добавил: – И большие…

– О, ты явно не знаешь, что такое приличия…

– Ноги, – закончил он. – Ну что ж, раз ты считаешь неприличным обсуждать мои части тела, давай поговорим про Моффета. Тебе ведь не терпится поговорить об этом?

Она подобрала полы накидки, чтобы не намочить в луже.

– Едва ли это меня касается.

– И когда это удерживало женщину от того, чтобы всунуть свой нос?

На ступеньках замка она остановилась и повернулась к Деймиану лицом.

– А вы, Драконы Шеллона, знаете о женщинах все, да? Они падают в ваши постели, стоит вам только пошевелить пальцем…

– Как это сделала ты.

Они оба вспомнили, как в ночные часы она с радостью отдавалась ему и не просила ничего взамен. И если Эйтин не поостережется, то снова обнаружит его в своей постели и, как и прежде, не сможет устоять.

Понимая, что это направление беседы небезопасно, Эйтин решила, что разговор о Моффете менее рискован, несмотря на боль в сердце.

– Очень хорошо, милорд…

– Как, не милорд Высокомерие, не милорд Большие Уши и даже не милорд Большие…

Она прервала его, потому что выражение его лица говорило, что на этот раз он не собирается сказать «ноги».

– Расскажите мне о вашем сыне. Я вижу любовь в ваших глазах, когда вы смотрите на него.

– Да, это правда. Я очень горжусь им. Было чертовски тяжело передавать его Шеллону…