Лепрекон же вообще глядел на него настолько нехорошо, что Хин мигом вспомнил, что эта раса всегда очень неплохо разбиралась в химии. А точнее в ее органическом разделе.

Интересно, настолько реально отравить Хранителя стихии?

После изрядно нетрезвый взор грозы половины Малахита и всего Изумрудного города, остановился на нежно поглаживаемой сковородке, которую не выпускала из миниатюрных рук Лаатера.

Кажется давнее спасение мужа не являлось индульгенцией на домогательства к дочери. А жаль!

– Мэтр Гаршар, – Лель счел за благо обратиться к главе клана и выразить свою готовность к подвигам. – Вы что-то говорили о монстре, который тревожит горные глубины. Почему бы нам не отправиться прямо сейчас?

Лаатера хмыкнула, и коснувшись локтя мужа, шепнула:

– Ты отправился громить конкурентов, выпив побольше. А еще говорят, что из-за частого контакта со спиртом хирурги более устойчивы к алкоголю! Бессовестно врут.

Лепрекон немного расслабился и, приобняв жену за талию, ответил:

– Он же по основному профилю палач. Так что вполне может быть и слабоват!

ТАК шута Гудвина еще не оскорбляли!

Потому, когда глава клана Каменных Столбов заявил, что положенные семь чаш еще не осушены, вдобавок не будем забывать о жесте уважения к хозяевам(еще парочке минимум) – Лель не возражал.

Примерно после девятого бокала невесть куда исчезла Мия и ее мать, а сам Лель дискутировал с отцом Мии о том, какие именно мази лучше использовать для заживления ран. Кто сказал, что исцеление не может быть пыткой? Особенно если не обезболивать, а лишь обострять чувствительность. Очень удобно – сначала калечишь, потом лечишь, а «поет» государственный преступник одинаково эффективно от обоих процессов!

А дальше все происходящее слилось в череду ярких образов. Некоторые из них пролетали настолько стремительно, что Хин даже не мог упомнить суть картинок, а другие запоминались неестественно детализировано.

Например он четко запомнил какие именно барельефы украшают арки мостов переброшенных через Разлом, но в упор не различал гномов, что решили отправиться вместе с ним в глубины гор. Бородатые и такие же пьяные рожи слились в одну сплошную череду. Периодически среди них мелькала старая Эрра, и данный факт всегда очень удивлял Лельера.

– А вы… зачем? – все же смог сформулировать мысль Лель, с трудом сфокусировавшись на лице ускользающей старухи.

– Затем, – противненько захихикала низкорослая бабка и, подняв руку, поддержала высоченного Мастера под локоток. – Вот ты, милок, как думаешь почему некоторые живут долго, а другие сгорают еще в начале своей старости?

– И?

– Жить нужно интересно, сколько бы тебе ни было лет! А такие развлечения пропускать… да я даже с отказавшими ногами все равно с вами бы отправилась. Внуки бы и понесли!

– Там же эта… как ее… страшная хтонь! – наконец-то вспомнил Пытка и нравоучительно добавил. – Опасно же, бабушка. Остальные воины и привычны ожидать смерти.

– А я в мои двести пятьдесят не привычна, что ли? – ворчливо спросила старуха. – Поверь, беленький, мы уже лет тридцать с ней регулярно приветствуем друг друга. Но в последний путь пока не зовет, и то хорошо… успею посмотреть на хтонь.

Последнее слово Эрра произнесла со старческим, дребезжащим подхихикиванием. Лель попытался сосредоточиться на глазах старой женщины и на какой-то миг даже замер, трезвея.

Со сморщенного лица, исперещренного морщинами как камень трещинами, на него смотрели яркие, как отборные сапфиры, голубые глаза. В них действительно было настолько много жизни, что это резонансом отдавалось где-то в груди.

– Пришли! – отвлек его от общения с Эррой глава клана.

– К-к-куда?

– К спуску. Мастер, признавайся, ты любишь скорость?

Лельер лишь хмыкнул, потому как еще не родилось феникса, что не любил бы высоту и скорость. Эти понятия являлись синонимами слова «небо». И птице без них не жить, даже если она до поры заперта в человеческом теле.

Оказалось, гном не просто так интересовался!

– Видишь ли белый, дело в том, что из-за этой тварюки у нас не работают подъемники. Потому мы будем спускаться на вагонетках! А это быстро!

– П-п-прекрасно, – поперхнулся бывший шут, который начало приключения представлял себе совсем иначе.

Все же когда представляешь эпическое сражение с хтонью, то видится как ты героически к ней идешь, а не летишь вперед собственного вопля. А орать Мастер будет!

Кто вообще в здравом уме откажется от возможности душевно поорать, если есть уважительная причина для этого действа?

– А вот и транспорт!

Ему торжественно указали на небольшую вагонетку. В другие такие же влезали по три гнома в полной амуниции. Бряцали топоры, звякали взятые с собой бутылки с первачом, звучал раскатистый смех.

Неведомое чудище было заранее жалко. Для него все в любом случае закончится плохо. Или порубят на неаккуратные кусочки или после сожранных гномов монстра накроет неизбежное похмелье.

Рядом снова появилась Эрра, очень проворно для своего возраста влезла в тележку и, расположившись, махнула рукой:

– Залезай, малахитский убивец!

– С вами? – у Мастера были некоторые сомнения в том, что он поместится. Длинные ноги – это не всегда добро!

– Со мной, со мной, проказник! Только чур вести себя прилично! – и снова улыбка во все три зуба от пожилой гномьей красотки. – Ты бы знал, как за меня по молодости сражались!

– Вы и сейчас… производите впечатление, – тактично высказался Лель и все же погрузился в вагонетку.

– Господин Хин, вы бы ноги убрали и пригнулись, – посоветовал проходящий мимо гном. – Туннели узкие, можете доехать либо без ног, либо без головы.

Наиболее компактно сложившись и максимально отодвинувшись от грозы всех холостых мужчин столетней давности, Мастер Пытки выразил свою готовность ехать убивать хтонь.

– Будешь? – щедро сунул ему бутылку сидящий в следующей тележке глава клана Мии.

Лель с благодарность принял, залпом допил и, прижав бутылку к груди, рванул навстречу приключениям.

Надо сказать, что следующие несколько минут показались ему бесконечными!

И да, тут действительно можно было с чистой совестью орать! Вагонетка неслась вниз, периодически подскакивая и закладывая лихие виражи. Они то ехали по узким пещерам, то вылетали на свободные пространства. То справа, то слева мелькали пропасти, глубиной которых Лельер просто не успевал впечатлиться, а над головой полыхало всеми цветами подземное «небо». Огненный мох, безумно редкий и дорогой. Подземный народ практически не экспортировал его, целиком используя для собственных нужд.

– Мать моя! Почему я раньше не каталась?! – восторженно орала впереди Эрра, подаваясь вперед. Лель аккуратно придержал бабульку за подол платья, опасаясь, что чересчур восторженная старушка вывалится на очередном крутом вираже.