Прогулка вышла чудесной. Шагая рука об руку, они много говорили, смеялись и хулиганили, будто вернувшись обратно в юность. Дуня не замечала, но Семен так организовал их маршрут, что тот был абсолютно безопасным. Но на то, что он, стремясь защитить ее от любой угрозы, по привычке пристально осматривал склоны, она все же обратила внимание.

– Никаких шансов прокатиться? – наморщила нос.

– Может быть, завтра. Вон там.

– Да ты что? Там же склон градусов десять, не больше.

– Зато это безопасно. К тому же не факт, что мы даже на него полезем. Я еще посмотрю.

– Ты настоящий зануда.

– Только в некоторых вопросах. Например, тех, что напрямую касаются твоей жизни.

Дуня притихла. Не глядя на него, спрятала нос в одолженный у хозяйки домика шарф. После коснулась его руки своей в шерстяной варежке, взявшейся ледяной коркой, и они молча побрели дальше.

А на следующий день лыжи все же были. Но поскольку в этом месте не было никаких подъемников, скатиться они могли всего несколько раз. В первый – Дуня с Семеном шли почти лыжня в лыжню. Во второй он замешкался, поправляя заклинившее крепление. Так что громкий, пронесшийся по горам эхом хлопок Семен услышал, будучи скрюченным в три погибели. В мгновение насторожившись, он пригнулся и внимательно осмотрелся по сторонам. Первым делом, конечно, убедился, что с Дуней все хорошо. А потом он скорее почувствовал, чем увидел некую вибрацию, которая могла означать лишь одно… Залп спровоцировал схождение снежных масс, что теперь двигались прямиком на Дуню. На принятие решения у Краснова была от силы пара секунд. Впрочем, его привыкшему действовать в чрезвычайных ситуациях мозгу больше и не требовалось. Он мог заставить лавину изменить траекторию только одним способом. Немного ее «подрезав». Это было очень рискованно. Но за неимением альтернативы Краснов стрелой полетел вперед.

Дуня далеко не сразу поняла, что происходит. Остановившись внизу, она хотела было окликнуть Семена, а потом, потом она увидела это… Сердце замерло на какой-то миг и понеслось вскачь, будто наперегонки с несущейся на нее снежной массой.

– Нет, – пискнула Дуня, наблюдая за стремительно мчащей лавине наперерез фигуре Семена. Она не была профессиональной лыжницей, но даже ей было понятно, что этот безумный мужчина задумал. За какие-то доли секунды Дуня как будто прожила несколько жизней. И… умерла. Ведь, несмотря на все усилия Краснова, это был гораздо более вероятный сценарий. Альтернативой ему – смерть его самого. Или смерть их обоих.

– Не-е-ет! – закричала она, срывая горло.

Нет… Этого просто не могло случиться. Теперь, когда они снова встретились, когда поняли… да-да, поняли, что просто обязаны быть вместе, что, может, только для этого они рождены, что весь их жизненный путь – путь навстречу, вновь потерять друг друга?

– Нет… Господи, пожалуйста. Если ты нас снова свел… Пожалуйста, не забирай его.

Дуня плакала и не чувствовала этого, будто загипнотизированная разворачивающейся перед ее глазами драмой. Она не могла пошевелиться, не могла бежать, хотя это вряд ли бы ей помогло. Она просто стояла, да. И молилась, может быть, впервые в жизни.

На ее глазах два снежных потока встретились. Снег вспенился, вверх поднялись снопы сверкающих искр. И замерли. Гул, вызванный движением снежных масс, резко оборвался. Внезапно наступившая тишина обрушилась на уши. В них шумело, как под толщей воды. И ритм этому шуму задавал оглушительный грохот сердца.

Как она отмерла, как нашла его… Дуня не помнила. Опустилась рядом на колени. Зубами сдернула перчатку. Коснулась горла.

– Пожалуйста-пожалуйста, господи. Не забирай его у меня. Я больше никогда, ничего у тебя не попрошу. Только не забирай. Я люблю его… Я же так сильно его люблю. – Голос срывался, в горле премерзко булькало. Слезы душили и размывали, туманили картинку перед глазами.

– Я уж думал, что никогда не услышу этих слов. Так бы и сказала, что мне надо сделать, чтобы… – Договорить Краснов не смог, потому как Дуня, осознав, что он жив-здоров, схватила его за грудки и с непонятно откуда взявшейся в таком хрупком теле силой встряхнула.

– Ты жив!

– Ну, конечно. Что мне будет?

– Господи! Ты жив, жив… – шептала она, целуя его руки и те местечки, целовать которые не мешал шлем на его голове.

– Не надо, ну что ты… Дуня, милая… Прекращай, нам нужно выбираться отсюда.

– Прости, что я тебя не послушала. Прости, что пристала к тебе с этими лыжами… Это я во всем виновата!

Ужас сменился сокрушающим чувством вины.

Семен приподнялся на локте, дернул застежку шлема, стащил тот с головы и настороженно осмотрелся.

– Нет. Виноват тот, кто выпустил залп.

– Наверное, здесь тоже ведут работы противолавинные службы. Я, кажется, даже видела вчера их сотрудника, – шмыгнула носом. Дуне все еще не верилось, что они спасены. Облегчение разливалось внутри горячим потоком, выталкивающим на поверхность кожи мурашек.

– Где видела? – напрягся Краснов, осторожно растирая руками ее одеревеневшую спину.

– У нас во дворе.

– Ты уверена?

– Не знаю. Я была слишком расстроена. А что…

– Здесь не работают противолавинные службы. Дерьмо. Нужно отсюда поскорее выбираться.

Краснов еще раз внимательно осмотрелся, сканируя взглядом пространство. Отсекая страх, Дуня задумчиво закусила губу. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то мог действовать намеренно. Поэтому, поразмыслив, она заметила:

– Наверное, это были какие-то охотники. Ну, или подвыпившие туристы. Знаешь, из тех, что палят в воздух на радостях.

Семен переубеждать ее не стал.

– Тогда нам тем более нельзя тут рассиживаться. Пойдем.

Дуня не спорила. Она уже начала замерзать, да и после произошедшего у нее не было никакого желания здесь оставаться. Ее охватила такая слабость, что даже ноги передвигались с трудом. В домик Дуня вернулась едва живая.

– Собирайся, – скомандовал Краснов. Дуня удивленно моргнула, поражаясь тому, как поменялся его голос. И даже пластика изменилась, приобретя какую-то странную звериную хищность.

– Прямо сейчас? Мы же хотели остаться до завтра?

Семен, который принялся складывать их вещи в сумку, замер. Поднял холодный недоумевающий взгляд. Будто он, что-то для себя решив, настолько сосредоточился на поставленной перед собой задачей, что не считал в принципе возможным её обсуждение. Это позволило ей очень много о нем понять. До того, как он, взяв себя в руки, на мгновение вновь выключил свой суперрежим.

– Боюсь, нам придется пересмотреть наши планы. Пока я не знаю, что произошло, оставаться здесь небезопасно.

И вот тут до нее окончательно дошло… Дуня сглотнула и, поежившись, обхватила себя ладонями.