– И про то, сколько времени я находился наедине с покойным и его вещами?

– И про это тоже.

– А ты очень удачно был в отключке и ничего не слышал, не помнил… В общем, все свалил на несчастного русского журналиста? – Лукаш неодобрительно покачал головой.

– У меня были варианты? К тому же и несчастный русский журналист обо мне тоже молчать не стал, как я понял. – Джонни взял в руки свой сэндвич, откусил и принялся с трудом жевать. Как песок или кусок картона.

Лукашу даже показалось, что слышен шорох или скрип…

– По поводу акцента нападавших как бы арабов? – спросил Лукаш.

– По поводу акцента, – Джонни с трудом проглотил кусок и положил сэндвич на тарелку. – В общем, я пообещал аккуратно тебя порасспросить… незаметно. И тут же сигнализировать, если что.

– На приятелей стучать? – с осуждением покачал головой Лукаш.

– Стучать и закладывать, – подтвердил Джонни. – Ты кого-нибудь из нападавших узнал?

Мимо кафе, захлебываясь сиреной, промчалась полицейская машина.

– Пошел ты в задницу, – ласково посоветовал Лукаш.

Послышался звук еще одной сирены, но машина, видимо, проехала по соседней улице. «Что-то случилось, – подумал Лукаш рассеянно. – Хотя сейчас каждый день что-нибудь случается».

Лукаш хотел еще что-то добавить, но тут подошла Марта с двумя чашками кофе.

– Боже, как пахнет!.. – пробормотал Джонни.

– Лукаш, – строго сказала Марта, поставив чашки на стол. – Если ты все-таки решил взяться за ум и начал вербовать федералов, то делай это или где-то в другом месте или на английском. Мне ведь тоже интересно.

– Нужно было учить языки, милая Марта, – Лукаш втянул ноздрями аромат кофе и закрыл глаза. – Не латынь и древнегреческий, а что-нибудь актуальное. Хотя бы язык своих предков. Ты же из Германии? Ну, твой прадед – из Германии? Вдруг ты надумаешь вернуться на родину предков, а языка не знаешь. У них там с этим строго. Нет языка – нет эмиграции.

– Репатриации, – поправила его Марта и села на свободное место возле стола, бесцеремонно подвинув Лукаша бедром. – У нас это называется репатриация. Только кому я там нужна? Тем более что дед мой был из Бреслау, а это сейчас даже и не Германия. И не Бреслау. А, кроме того, на кой дьявол им мой немецкий? Им нужны деньги на счету или востребованная профессия. Физики, химики, черт с дьяволом, но никак не подержанная баба, сдуру получившая университетское филологическое образование, а потом, спохватившись, ставшая хозяйкой забегаловки… Бизнесвумен, которая даже официантку содержать не может? Найн, фрау, найн! И не нужно про тевтонскую жестокость! Кто-нибудь сейчас себя ведет по-другому? Нужны не японцы и немцы, а полезные немцы и японцы. Полезные русские, чехи и поляки… Полезные евреи, извините за выражение. А остальные пусть и дальше варятся в этом плавильном котле наций.

– Не скажи, Марта, – Лукаш взял чашку со стола и отхлебнул. – Можно выйти замуж. Этот номер еще проходит. Находишь себе по переписке какого-нибудь бюргера…

– Какого-нибудь слепого и тупого бюргера, – Марта встала и провела руками по своим бокам. – Разве что на мясо.

– А педики своих вывозят, – сказал Джонни. – Этот радужный интернационал очень активно набирает здесь мужей и жен. Своих не бросают. Даже натуралов некоторых привечают. Хотя, да. Бедных не берут.

– То-то и оно, – подтвердила Марта. – Да и какая я немка? Американка, с какого боку ни глянь… Вы тут вербуйтесь на здоровье, а я пойду мыть посуду. Я теперь и за посудомойку. Представляешь?

– Представляю, – сказал Лукаш. – А что случилось с Катериной?

– Катерина очень удачно вспомнила, что она все-таки чешка, да еще имеющая родственников где-то в Бр… в Брно, – Марта с видимым трудом произнесла название города. – Подала бумаги, кому-то там заплатила, с кем-то переспала для ускорения процесса… Она может себе такое позволить, с ее бюстом и задницей и в ее возрасте… Мужики всегда к ней липли. Я ее поначалу отговаривала…

– А почему отговаривала? – спросил Джонни.

– Как почему? – удивилась Марта. – То есть это хозяйка кафе знает про все эти фокусы с человеческими органами, а федерал – нет? Лукаш, твой приятель – либо дурак, либо неискренний мерзавец. По мне так лучше, чтобы дурак, если честно.

– Ты веришь в эти сплетни о похищении людей? – Лукаш наморщил нос. – Взрослая, умная женщина…

– А почему взрослая умная женщина не должна в это верить? У меня талия жиром заплыла, а не мозги, между прочим. Ты не замечал? – поинтересовалась с вызовом Марта. – Ты в курсе, сколько стоит человек, если его правильно разобрать на составные части? Полмиллиона, как минимум.

– В Штатах сейчас не так много проводится операций по пересадке, цены упали, наверное, в результате по всему миру…

– Упали. Только не потому, что американцы не имеют денег на операции, а потому, что теперь есть американцы на донорство, чистенькие, здоровенькие американцы, аккуратно записанные в базе данных страховых компаний и медицинских учреждений. Получил доступ к базе и выбирай, как на рынке. В мясном отделе. – Марта тряхнула головой. – Куча народу сейчас мечтает сбежать отсюда куда подальше. Границы – закрыты. Чиновники деньги, конечно, берут, но вот выдавать паспорта – не торопятся. А тут еще и визовый режим для американцев по всему миру. Никуда уже без визы не пустят. Остается что? Правильно, обращаться к нелегалам. К контрабандистам и всякой прочей нечисти… Ты обращаешься к такому типу, он обещает подумать и поискать варианты. На катере до Гаити, или пешком через мексиканскую границу, или на машине через канадскую… под двойным дном, в ящике, в бочке… на самолете… А потом этот тип через пару недель выходит на тебя и говорит, что все дело стоит пятьдесят тысяч евро, деньги, понятное дело, вперед, а если тебе нужна гарантия, то пошел ты в задницу, знаешь, сколько таких, как ты, в очереди стоят? И ты соглашаешься. А потом происходит одно из трех…

Марта показала три пальца: большой, указательный и средний.

– Три. В лучшем случае тебя просто кидают. Ты приходишь на место сбора, а там никого нет, и сам проводник исчезает из города. Ты материшься, бьешься головой о стену, ибо и квартиру ты уже продал, и машину, и как теперь будешь жить – непонятно… Но будешь жить. Во втором случае тебя и вправду повезут к границе, высадят недалеко от нее и скажут – вон она, свобода, иди… Приставят тебе на прощание ствол ко лбу, очистят твои карманы от того, на что ты собирался первое время жить в Канаде, Мексике или на Гаити, а потом уедут. Думаешь, кто-то пойдет на них жаловаться? Молиться будешь, что живым оставили, потому что эти парни тебе объяснят на прощание, ведь есть и третий вариант, – излагая два первых варианта, Марта загнула большой палец и указательный, остался торчащий средний. – Третий вариант, это когда за две недели после твоего обращения какой-нибудь урод проверит тебя по медицинской базе данных, выяснит, что ты здоров, твои данные, группу крови и все такое, свяжется с кем-то в Эмиратах или в Европе, или в России, или еще где… Там ведь знаете, какие очереди за органами для пересадки? Вот пока ты будешь распродавать свои пожитки и недвижимость, пройдет небольшой заочный аукцион по твоей распродаже. И ты, конечно, уедешь за границу, тут тебя не обманут, уедешь. И даже, в некотором роде, будешь жить долго и счастливо… Вот когда Катерина улетела, я несколько дней волновалась, пока она не позвонила из своего Бр… Бр… В общем, она доехала целиком, а не фрагментами.