– Знаешь, что самое страшное? – внезапно спросил Риккардо. – Все, что у меня было, принадлежало полиции или восстанию. И все осталось в общежитии, куда меня даже не пустили сегодня. Я поеду домой с пустыми руками – так же, как и уезжал на север.

– У тебя есть нож, – напомнила ему Софи и, не желая более тратить время на разговоры, резко распахнула дверь.

Снаружи все окна, двери и узкие проходы на задние дворы домов охранялись: едва Софи сделала шаг за дверь, как ее схватил высокий мужчина. Риккардо же ничего не оставалось, как просто выйти следом за ней с поднятыми руками.

– Кто вы? – спросил охранник – темнокожий мужчина, одетый в серую рабочую спецовку.

– Мы пришли… мы от Артура Васильева, – наугад произнес Риккардо. – Нам нужно попасть на станцию возле Мерритон-сквер.

– Дельвин, я о них тебе говорил, – сообщил Джамал, подходя ближе.

– Как ты здесь оказался? – Софи вывернулась из рук Дельвина и теперь хмуро смотрела на художника.

– Раньше вас, ты хочешь сказать? До Мерритон-сквер можно добраться десятком разных скрытых способов – в два, три раза короче, чем тот, которым пошли вы. Я почему-то был уверен, что ты пойдешь через свой старый дом. Поэтому и попросил Дельвина посторожить именно эти двери. Вам повезло, кстати, что сюда не успели согнать людей – скоро тут будет открыта еще одна огневая точка. Пока не успели просто.

– Джамал, я уеду на ближайшем поезде на юг, – сказал Риккардо.

– Хорошо. А пока можете помочь.

– Как?

Вместо ответа, Джамал кивнул Дельвину и направился вглубь площади, показав рукой Риккардо и Софи следовать за ним.

Мерритон-сквер была битком набита людьми. Мятежники были повсюду – под звуки гремевших совсем рядом выстрелов кто-то раздавал оружие, кто-то таскал мешки с едой в ближайшие дома. София успела даже разглядеть двух человек на носилках, которых спешно затаскивали в импровизированный лазарет, обустроенный в одном из домов.

– Когда я не нашел вас обоих в доме, сразу же побежал сюда, – заговорил Джамал, перекрикивая гул толпы. – Лилия уже работает в больнице. Вы сделали изрядный крюк – проще было идти напрямую, через южную дорогу.

– Южную? – переспросил Риккардо.

– На площадь можно попасть по одному из четырех проспектов. Три из них расползаются по северному Городу, и сейчас все они заняты полицией. Четвертый же, южный проспект, начинается на противоположной части Мерритон-сквер и упирается в стену. Он связывает этот лагерь с еще одним. Там сейчас свободно от полиции – им не подобраться к нашему тылу так близко.

– Я не была уверена, правильно ли помню дорогу, – пробормотала Софи. – Да и можно было ли там пройти – тоже.

– Как я понял, все началось действительно быстро – народ поднялся за какие-то полчаса и тут же направился на полицейские кордоны. Сначала полиции удавалось сдерживать натиск, потом была кратковременная перестройка отрядов – им пришлось отойди вглубь двух северных проспектов из трех. Дельвин сказал, что у лагеря пока недостаточно сил, чтобы взять их. Скорее всего, полиция готовит удар по одному из проспектов – мы рассчитываем, что наступление будет там, где у них самые сильные позиции, там, где они еще не отступили. За последние два дня сюда подтянулись пристенные в огромном количестве. И студенты из Храма. На такое никто не рассчитывал.

– Ты перешел на сторону восстания? – спросила Софи.

– Нет, но, похоже, выбора у нас больше нет. Я не буду сражаться сам, но помогу этим людям чем смогу.

– Где Михаил? – спросила Софи.

– Прячется где-то, – пожал плечами бородатый гигант.

– Джамал!

– Дельвин видел его последний раз там. – Художник махнул рукой в сторону южного проспекта, над которым возвышалась городская стена. – Ищите, только вернитесь обратно – тут нужны все свободные руки. Пока не придет поезд за тобой, Риккардо, нужно помочь лагерю.

– Видишь, Джамал все же поинтересовался заранее, где сейчас Михаил, – знал, зачем я пойду сюда, – прошептала Софи, едва художник отошел в сторону. – Надеюсь, ему стыдно, что он тогда наговорил Михаилу гадостей. Пойдем разыщем его.

Софи оглянулась на три северных проспекта, уходившие вглубь Города, за которые в тот момент шли бои. Мятежники медленно наступали, занимали один дом за другим. На одном из проспектов удалось даже захватить полицейские баррикады и оттеснить городскую стражу еще дальше на север.

– Пойдем. – Риккардо потянул ее за рукав в противоположную сторону, через всю площадь на южный проспект, стараясь отвлечь от вида падавших на землю людей.

Михаила они нашли в пятом по счету доме – на почтовом пункте. Сюда с посыльными стекалась информация изо всех лагерей, что-то присылали разведчики, что-то – сочувствующие горожане, которые не успели или не захотели убежать на юг. Люди вокруг суетились, передавали друг другу бумаги. На стене напротив входа висели шесть длинных списков, куда заносили хронологию восстания по тем данным, что приходили последнюю неделю, – по одному списку на каждый лагерь.

Над одним из таких списков как раз и корпел Михаил – аккуратно переносил три строчки текста с измятого листа бумаги, который он держал в одной руке, в список.

– Миша. – Софи аккуратно коснулась его плеча.

Мужчина вздрогнул, выронив лист, и обернулся.

– Софи, – выдохнул он. – Что ты здесь делаешь?

– К тебе пришла. – Девушка улыбнулась.

Порой, в те редкие моменты, когда Софи удавалось посмотреть беспристрастно на Михаила, она сама удивлялась тому, как она смогла в него влюбиться.

Высокий, тощий до болезненности, сутулый, Михаил вечно ходил в поношенной, но чистой одежде; ни разу еще, как Софи ни старалась, не удалось пригладить его взъерошенные светлые волосы. Девушка и сама не знала, что нашла в нем – в этом вечно грустном человеке с тяжелым, сложным характером.

– Зачем? Я уеду отсюда скоро, – пробормотал он и, заметив рядом Риккардо, недовольно отвернулся к спискам.

Софи, строго посмотрев на брата, округлила глаза и взглядом попросила его отойти. Риккардо кивнул и вышел из дома.

– Миша, послушай… я поеду с тобой. Куда бы тебя ни отправили.

– Тут недалеко, – не оборачиваясь, ответил он. – К воротам. Охранять их.

– К воротам? Зачем?

– Не знаю. По крайней мере, у меня будет еда.

– А чайная…

Михаил отложил карандаш и лист бумаги на небольшой столик и, взяв Софи за руку, повел вглубь дома – в одну из старых облезлых комнат. Окна в этой комнате выходили на унылый задний двор.

Из этого и всех окрестных домов люди сбежали много лет назад, когда на квартал был наложен карантин. С тех пор никто не интересовался этими зданиями, все старались пробежать как можно быстрее мимо них. Даже поезда долгое время не останавливались на близлежащей станции.