class="p1">На самом деле мне жутко хотелось спать, но бесилка была моим другом и её спокойствие было моим спокойствием. И сейчас я чувствовал, что с ней что-то не так, а потому меня это беспокоило.

— Ничего. — тихо пробухтела она.

О, ну начинается. Понятия не имею, как называется эта хрень, но мне доводилось уже с ней сталкиваться в лице своей старшей сестры. Обычно она сопровождается словами: «Всё нормально», «Ничего не случилось», «Я не обижаюсь» и подобными. Но на деле что-то всё-таки случилось, ничего не нормально и да, она обижается.

— Рассказывай. — спросил я, прикрыв глаза. Морило со страшной силой, а в мастерской ещё стоял полумрак, который только усугублял положение.

— Нечего рассказывать.

— Рассказывай. — повторил вопрос. — Поделись, и я постараюсь помочь.

Дура резко поднялась, уселась, обняла коленки и уткнулась в них носом так, что только глаза было видать, да рога торчащие.

— Почему все там… Почему все смеются над Дурой? — попыталась она подобрать слова.

— Почему смеются над твоим именем?

Чертёнок легонько кивнула.

— Да. Что смешного?

— Потому что дурами обычно называют глупых девочек.

— Преисподняя дала мне это имя, потому что я глупая? Дура не глупая!

Я улыбнулся.

— Вот именно. Ты совсем не глупая. Уверен, даже поумнее многих демонов, которых мы встречали. Даже в своем возрасте.

— Тогда почему⁈ — бесилка шмыгнула носом. Видимо, эта тема была для неё особенно важной. — Почему мама назвала меня Дурой⁈ Я Дура, но не… не дура! Я не глупая! Но почему такое глупое имя⁈

На самом деле я уже размышлял на эту тему. Возможно, преисподняя назвала её Дурой за тот глупый поступок, когда она вопреки здравому смыслу и не понимая каким образом полезла меня спасать. Но тут уж впору меня назвать дураком, а не её.

— У этого слова есть ещё один смысл, который используется реже и вряд ли о нём здесь кто-нибудь слышал.

Бесилка показала лицо из-за коленок и уставилась на меня с надеждой.

— И какой?

— В некоторых случаях дурой называют крупный, увесистый и громоздкий объект.

— Я не громоздкая! И не увесистая! И не… не крупная.

— Да не в этом смысле.

— А в каком тогда⁈

— Это как неопровержимый аргумент в споре, который, вероятно, расшибёт тебе голову, и ты ничего не сможешь сделать против. Когда я скажу, что достал нож, а он вытащил из-за спины огромную дуру, имею в виду, что крутил я на хвосте драться против такого противника. То есть это что-то здоровое, сильное и непоколебимое. Что-то, с чем спорить невозможно. Что-то, с чем сталкиваться лоб в лоб будет верхом глупости, потому что дура в этом случае точно победит. В конечном итоге, слово «дура» имеет оба этих смысла, и только от тебя зависит, какой из них окажется правильным. Однако, хочу напомнить тебе, что ты сейчас сидишь здесь и пускаешь сопли, а кости четверых говноедов, которые пришли по наши души, плескаются в огненном море. Так что, кто из вас тупой, ответ, пожалуй, очевиден.

Я попытался донести до неё суть своих мыслей как мог. Только в конце понял, что, в принципе, достаточно было что-нибудь соврать, и этого хватило. Бесилка некоторое время сидела молча, и я, кажется, даже начал потихоньку уплывать.

— Я сильная.

— Ага, — ответил в полудрёме.

— Я Дура!

— Ага…

— Я ДУРА! — сжала она руку в кулак. — Я неопорожнённый мент в ссоре!

— А? То есть… Да-да… Аргумент в споре. Дура…

— М?

— Давай спать.

Не успел я договорить, как эта писька прыгнула на меня сверху и крепко обняла, прижавшись грудью к моей спине.

«Надо будет придумать ей какую-нибудь повязку, а то я её соски уже спиной чувствовать начал».

В мастерской стоял полумрак, от печки исходило тепло. Места на лежанке было немного, но нам хватало. Чуть позднее, перевернувшись на другой бок, прижался ко лбу бесилки своим лбом и взял её когтистую руку в свои, так мы и уснули.

— Хью! Просыпайся, ленивый бес! — послышался сварливый голос тапира. Мы аж вздрогнули, когда его услышали.

— Фикул? Что случилось?

— Помоги занести горшки внутрь.

— Зачем?

— В смысле зачем⁈ Если я их на ночь оставлю на улице, то их все растащат! Давай поднимайся, глупый бес!

Я как-то об этом не подумал. Дура помогла мне быстро затащить всё внутрь, потом Фикул закрыл прилавок, и мы снова легли спать. На этот раз до самого утра.

Перед тем как уснуть, мне в голову опять полезли мысли о грёбаных конфетах. Но суть не в этом, а в том, что в какой-то момент моё внимание переключилось на котёл душ, который я видел, когда беседовал с преисподней. Вот вы что-нибудь слышали про адский котёл, в котором варятся и мучаются души грешников? Доводилось? Вот именно. Доводилось. О нём буквально твердит почти каждая религия. А значит, что некто не просто выбрался из ада. Он умудрился добраться до моего мира и там всем рассказать, что есть такое замечательное место.

Но как? Пожалуйста, кто-нибудь, расскажите мне.

Примерно с такими мыслями я провалился в сон.

Ночью мне опять снилась моя семья. Они вели себя так, словно ничего не случилось и ничего не произошло. Отец вновь готовился к важной встрече, мать хлопотала по дому и что-то бурно обсуждала вместе со старшей горничной Гортензией. Пару раз попадалась сестра. Она была всё такая же весёлая и жизнерадостная. Ещё, кажется, видел Риту. По крайней мере, я точно помню свое желание её увидеть, но у меня словно каждый раз возникали какие-то проблемы, из-за чего эти встречи не состоялись.

А потом прозвучал голос преисподней.

— Хью…

— М-мам?

— Найди свой дом, Хью. Ты должен его найти.

Я резко открыл глаза. В мастерская была по-прежнему закрыта, у входа тихо похрапывал Фикул, а Дура…

— Ху-у… — прогудела бесилка, обняла мою голову и прижала к своей груди.

Надо спать. Завтра будет тяжелый день. Как, впрочем, и послезавтра, и послепослезавтра. Вряд ли в аду будут лёгкие дни.

Глава 15

Первый рабочий день

Не то чтобы я не привык рано вставать, Рита всё же старалась следить за моим режимом, но просыпаться от того, что кто-то с силой и с криком дёргает тебя за жопный отросток, именуемый в