А попробуй выброси — сразу под артобстрел попадешь. Супруга стол накрыла, себя в порядок привела. Мужа с работы встретить теплом да заботой. И что она получает взамен? Поток упреков и сотрясаний непонятно чем. Похоже, ее благоверный настроен на повторение вчерашнего скандала. А ведь раньше все было по-другому…

* * *

Яркий январский полдень слепил снегом и солнцем. Чудесная погода! В тон настроению. Она приободрилась, выпрямила спину и почти легкой походкой пошла по улице.

— Моя почтение, уважаемая Марианна Олеговна! Прекрасно выглядите. Давно собирался заглянуть на огонек. Как там Ваша Муся?

— Вашими молитвами. Дорогой Валериан Тимофеевич! Но осмотр не помешает. Нам телиться скоро. А там сами понимаете…

Ветеринар галантно поклонился и пообещал зайти в пятницу.

Марианна Олеговна вспомнила было о полендвичке с грибочками. Но не стала торопить события. По всему выходило, поезд ветеринара ушел. В тот самый вечер.

Перемены, произошедшие с мужем на фоне неудавшегося святочного приключения, не могли не радовать.

— А от добра добра не ищут, — напомнила себе женщина. Стряхнула снег с новеньких сапожек. Поправила воротник новенького тулупчика. Осталась довольна своим отражением в зеркальной витрине. И вошла в магазин. Сегодня она собиралась удивить мужа запеченной рыбкой.

Пропуск в ягодный сезон

Баба Зина кривила душой, когда, отмахиваясь от приставаний соседок, говорила:

— Все, милые мои. Отбегалась Зинка. Потеряла пропуск. По лесам свое отходила. Пускай молодые наверстывают. И радуются, что главная конкурентка в тираж вышла.

— Ой, лукавишь, подруга! Тебе ж только-только семьдесят стукнуло, резвая еще кобылка.

— Кто бы говорил! Чай одноклассницы, стало быть, возраст у нас примерно тот же, а вы уж лет пять как за околицу ни ногой. Подолами все завалинки в деревне отполировали. Вот я вам компанию и составлю. Чего на неприятности нарываться — и ноги уж не те, и глаза.

В словах Зинаиды правда затейливо переплеталась с вымыслом. Уж такой она была человек. Душу наизнанку людям выворачивать остерегалась. Где пошутит, где правду скажет — определяйтесь, кому охота.

Если честно, то остерегалась баба Зина походов в лес по причине родившейся в душе осторожности. Имеющей на то веские поводы. Деревня старела. Вымирала потихоньку. Любителей тихой охоты становилось меньше. Тропы зарастали бурьяном да высоким малинником. Зверье лесное осмелело, выходило теперь чуть ли не к домам. Походи в одиночку по тем кустам — не то, что инфаркт заработаешь, можешь к волкам на обед попасть. В качестве главного блюда.

А ягодницей баба Зина была в свое время знатной. Вторую зарплату из лесу приносила. Весной на травах да цветах Остринский базарчик в своей власти держала. Летом — на ягодах да грибах прилично зарабатывала. Осенью бруснику и клюкву в самый Щучин, а то и в Гродно возила. Детей одной поднимать пришлось. Те после школы в городе осели. Тут и квартиры справить следовало. И машины купить.

— Чтобы не хуже людей жили, — объясняла она товаркам свою нехитрую материнскую позицию.

И моталась, как костяшка на счетах, — из дому на ферму, потом обратно, потом в лес, потом снова на ферму. С утра в выходной — на рынке, в середине буднего дня у дороги торговала. Так и жила.

— Пока силы имела. А теперь что? И годы не те. И дети устроились неплохо. Потому что домой теперь редко заглядывают. А что тут возьмешь? Разве что сала прошлогоднего шматок. Да и внукам теперь не до деревни. Они по кружкам да студиям городским время проводят. Может, и правильно делают. Толку-то с этой деревни…

Когда племянник ей Байкала привез, и слушать не хотела:

— Куда я такую животину дену? Как прокормлю? Я ж от своей живности избавилась давно. Сил нет коров да свиней охаживать. Собака сдохла года три как. От старости. Так я новую и заводить не стала. Чего у меня красть? Разве кур. Так теперь народ и понятия не имеет, что с живой курицей делать надо. Они ж только в магазине кур тех видят. В разобранном виде.

Покричала, а псину приняла. Жалко стало. Не бросать ведь живое существо на произвол злодейки-судьбы. Хозяина, двоюродного брата ее, дети в город забрали — немощен стал Эдик. За домом приглядывать собирались. А собаку-то просто так не кинешь.

— Едой собаку обеспечим. Будет повод к Вам почаще заглядывать, — расписал племянник совместное светлое будущее. — Гостинцы привозить. Да новостями делиться. А Байкал — пес толковый. Хорошим сторожем будет. И другом верным. С собой бы взяли. Да у нас квартира маленькая. И собачка имеется. Не уживутся. В общем, выручай, теть Зина.

И она выручила.

Неделю они с Байкалом присматривались друг к другу. Баба Зина не торопила. Поесть принесет. Соломки сухой в будку подкинет. Воды в миску плеснет. Пару слов бросит. Все больше про погоду. А о чем еще с незнакомым псом разговаривать?

Байкал держался независимо. Ворчал на новую хозяйку. Порыкивал. Прохожих грозным лаем провожал. Иногда позволял себе повыть на луну. Баба Зина с его воем свыклась. Ночи теперь не казались такими долгими и одинокими.

А время шло, стирая границы. Две одиночки медленно, но верно превращались в пару. Странную, но ощутимую посторонним глазом. Пес уже не сторонился хозяйки и повиливал хвостом при ее появлении. А баба Зина отваживалась почесать того за ухом во время кормежки.

— Прогулять бы пса, — вздыхала она, вспоминая привычки сына, в детстве известного собачьего фаната, — а то целыми днями вокруг будки орбиты себе выписывает. Может, потихоньку до леса бы добрели. А там по заветной тропинке…

Сердце замирало от предвкушения встречи со знакомыми полянками. Руки сами собой тянулись к припечку, где пылились ягодные кузова и грибные корзинки. Ох и нелегко расставаться с давними привычками. Особенно любимыми.

— А мы и не собираемся, — подмигнула баба Зина Байкалу. — Нам бы до околицы сначала без приключений добраться. Потом до поворота на Ляцевичи. Потренируемся маленько, а там до ягодного сезона рукой подать. Ох и соскучилась я по чернике! Слушай, внучок, а давай прямо завтра и начнем? Чего доброе дело откладывать?

Байкал вильнул хвостом, одобрительно тявкнул и осмелился подняться на три ступеньки, ведущие в хату.

— Не балуй! Сказала: завтра. И за околицу, а не в сени. Разницу улавливаешь?

И не выдержала: натянула боты, повязала теплый платок и взялась за собачью цепь. Отпустить пса без контроля не решилась. Пока.

— Войдешь в доверие — будет тебе на прогулках свобода. А пока гуляем по Чехову: ну чем не дама с собачкой?

До околицы дошли быстро. Жаль,