Контраст между его словами и поступками был разительным, ярким напоминанием о двойственности, которая его определяла. Дэниел, демон, упивался своими низменными инстинктами, но под этой оболочкой скрывалась нежность, уязвимость, которую видела только я.

— Дэниел… — выдохнула я, прижимаясь к нему, и в моих словах смешались страх и желание.

— Я помню, что ты сказал… о том, что не сможешь причинить мне вред…

Но прежде чем я успела закончить, он перебил меня, и его голос был почти рычанием.

— Я уже причинил, — прорычал он, и эти слова вырвались из него, как признание, вырванное из глубин его души.

Признание повисло в воздухе тяжёлым грузом, жестокая правда не оставляла места для отрицания. В тот момент я увидела груз его вины, страдания, отразившиеся в каждой черте его лица.

Я смотрела на него, ища в его глазах хоть каплю раскаяния, но видела лишь жгучую страсть, голод, поглотивший его целиком.

— Я не буду извиняться за это, — сказал он низким, угрожающим голосом.

— Что сделано, то сделано.

— Мы оба это знаем.

С этими словами он завладел моими губами в обжигающем поцелуе, его язык безжалостно вторгся в мой рот. Я растаяла в его объятиях, отдавшись грубой силе, которая текла по его венам. В этот момент я была беспомощна перед натиском его желания, простой пешкой в его игре греха и соблазна.

Когда наши губы разъединились, глаза Дэниела снова вспыхнули красным, отбрасывая зловещее сияние на мои черты. Он издал какой-то гортанный, первобытный звук, от которого у меня по спине побежали мурашки, а затем резко отстранился и пронзил меня взглядом.

В тот момент я почувствовала себя обнажённой, уязвимой под его непрекращающимся жадным взглядом. Казалось, его взгляд прожигал мою душу, лишая меня всякой защиты, пока я не осталась обнажённой и дрожащей перед ним. Воздух между нами потрескивал от напряжения, наполненный обещанием тёмных удовольствий и запретных наслаждений. Дэниел, демон, держал меня в плену своего алого взгляда, ожидая, когда я подчинюсь его порочным желаниям.

Дэниел наклонился ко мне, глубоко вдохнул и наслаждался моим ароматом.

— Твой запах изменился, — прошептал он, и в его голосе слышалось удивление и желание.

Он слегка отстранился, прищурившись и пристально изучая моё лицо.

— Это опьяняет, — выдохнул он, благоговейно проводя пальцами по моей челюсти.

— Запах, достойный проклятых.

Мой взгляд встретился со взглядом Дэниела, и впервые за последние дни его глаза казались нормальными — в них не было огненно-красного оттенка, намекающего на демона внутри. По глупости я подумала, что он может наклониться и запечатлеть на моих губах ещё один обжигающий поцелуй. Но вместо этого он отстранился, оставив меня опустошённой и растерянной.

— Тебе нужно отдохнуть, — прошептал он, и его голос смягчился до нежного шёпота, который скрывал бурю, бушевавшую внутри.

Я удивлённо моргнула, пытаясь совместить нежную заботу в его словах с диким, животным голодом, который поглотил нас всего несколько мгновений назад. Когда я увидела, что он отступает, увеличивая расстояние между нами, я не могла не почувствовать укол разочарования, смешанный с остаточным желанием.

Я смотрела на Дэниела с недоумением на лице, пытаясь осознать внезапную перемену в его поведении. Мужчина, который только что терзал мои чувства с яростью, граничащей с безумием, теперь стоял передо мной, излучая ауру спокойной сдержанности.

Его глаза, хотя и не пылали больше демоническим огнём, всё ещё хранили глубину эмоций, которые мне было трудно понять. В их пристальном взгляде была спокойная сила, чувство контроля, которое, казалось, противоречило необузданной страсти, ранее доминировавшей в наших отношениях.

Пока я стояла там, погрузившись в сложности его загадочного присутствия, я почувствовала, как во мне зарождается тревога. Что скрывалось за этими переменчивыми чертами характера Дэниела?

Хотя я не могла точно определить, что именно изменилось, я почувствовала, что Дэниел обрёл какое-то новое понимание. Его поза, которая раньше была напряжённой и агрессивной, теперь излучала задумчивость, как будто он боролся с откровениями, которые бросали вызов самой его сущности.

В его взгляде была тихая самоанализ, глубина самосознания, которая, казалось, появилась после нашей напряжённой встречи. Как будто в пылу нашей страсти Дэниел мельком увидел что-то глубокое — правду о себе, о нас, которую он всё ещё постигал.

Наблюдая за ним, я испытывала странную смесь трепета и предвкушения. Какие секреты скрывались за этими задумчивыми глазами? И как они повлияют на наши запутанные отношения в будущем?

Прежде чем я успела сделать шаг к Дэниелу, он подхватил меня на руки, его сильные руки с удивительной нежностью поглаживали мои изгибы.

— Дэниел! — Удивленно воскликнула я, в моем голосе слышалось замешательство.

— Что ты делаешь?

— Тебе следует отдохнуть, — уверенно ответил он, игнорируя мой протест.

— Я приготовлю что-нибудь поесть.

Мои мысли метались, пока я пыталась понять его действия. Почему Лейла не готовила еду, как обычно? Затем до меня дошло — Дэниел недавно отправил всех в своего рода отпуск, и я забыла об этом в суматохе нашей встречи.

Пока Дэниел нёс меня на кухню, я разрывалась между облегчением от его очевидного намерения позаботиться обо мне и ноющим чувством тревоги.

Кухня была тускло освещена, когда Дэниел усадил меня на стул. Тёплый свет от плиты отбрасывал тени на его точёные черты лица. Он двигался с целеустремлённой грацией, его широкие плечи напрягались, пока он рылся в шкафах и ящиках.

Пока он работал, я не могла не заметить, как его одежда облегает мускулистое тело, намекая на силу, скрытую под его кожей. От этого зрелища меня охватил трепет, напомнивший о грубой силе, которая так властно завладела моим телом всего несколько часов назад.

Погрузившись в свои мысли, я едва заметила, как на сковороде зашкворчало мясо, пока в воздухе не распространился аппетитный аромат готовящегося мяса, и мой желудок не заурчал в предвкушении. Дэниел оглянулся через плечо, и на его губах появилась ухмылка, когда он заметил мой голодный взгляд.

— Моя дорогая жена проголодалась? — промурлыкал Дэниел низким, дразнящим голосом, повернувшись ко мне лицом.

Ухмылка на его губах намекала на игривый вызов, а глаза озорно блестели в мягком свете. От его слов у меня в животе затрепетало от волнения, смешиваясь с растущим голодом, который терзал меня изнутри. От того, что Дэниел назвал меня женой, я ощутила трепет, это заявление о собственности взволновало и встревожило меня.

— Полагаю, тогда кому-то нужно её накормить, — продолжил он, и в его тоне сквозило чувственное намерение, когда он потянулся за тарелкой и начал с нарочитой медлительностью раскладывать приготовленное блюдо.

Каждое его движение было дразнящим проявлением доминирования, напоминанием о власти, которую он имел над