— А то, что он очень рвется в высшие эшелоны власти в нашем городе. На большие роли рассчитывать пока не может, но пригреться где-нибудь на тепленьком местечке хочет. У него при себе небольшая бригада ребят имеется, но они ведут себя хорошо, на чужие территории не лезут. Точнее, не лезли, пока с тобой не повстречались.

— А ну, с этого места поподробнее.

— А ты будто не понимаешь, к чему я клоню? — Володя, как строгий учитель, посмотрел на меня сверху вниз. — Сергеич, по всей видимости, хотел по-тихому исключить тебя из игры, а ты затеяла настоящее побоище, с перестрелкой, с дымовыми завесами, как в цирке. Они к тебе без пушек приходили, можно сказать, с голыми кулаками, а ты так неблагодарно их засветила. Да так засветила, что по всем каналам мальчиков показывают и принадлежность к разным группировкам приписывают. А ведь Сергеич очень старался действовать тихо. Он сам пока в городе на птичьих правах, а по твоей милости права его скоро и из разряда птичьих выйдут. И останется он один у разбитого корыта.

Я терпеливо слушала рассказ Порошина, а когда он закончил, не сдержалась:

— Так, может, мне пойти к милому дядечке Сергеичу и извиниться за то, что так несправедливо лишила его птичьих прав?

— У тебя еще будет такая возможность. — Порошин снова усмехнулся. — Для начала надо его найти, а он, похоже, залег на дно. И прячется Сергеич не столько от нас с тобой, сколько от разбушевавшихся хозяев города.

— Слушай, Володя, так, если Сергеич в городе без прав живет, зачем он ввязался в игру за большие деньги Кристины Скворечниковой? Неужто не мог отсидеться, до того как пробьется в эшелоны власти? Тогда бы и поправил свое финансовое положение.

— Женечка, ты думаешь, так просто пробиться поближе к очагу? Туда пускают только за большие заслуги либо за большие деньги. А где приезжему взять большие деньги? Пойдет трясти кого-нибудь, рискует залезть в чужое имение, за что вообще можно головы лишиться. А тут дело частное, территория, так скажем, нейтральная. Можно и руку запустить.

— Ну, для нашей власти три с половиной миллиона рублей не такие уж большие деньги, — отметила я.

— Для первого взноса вполне хватило бы.

— А что же складские говорили, что он из «Капели»?

— Женя, я же говорю, Сергеич привез с собой бригаду. В каждой бригаде есть бригадир, остальные просто пешки. Не исключено, что они понятия не имеют, на кого работают. Для них Сергеич — это охранник из «Капели», они до сих пор уверены, что говорят правду, и не понимают, почему мы его там не нашли.

— А сами они тоже из Владимира?

— Тоже, — Порошин кивнул.

— Теперь многое становится ясно. — Я закурила. Когда мысли удалось привести в порядок, я озвучила дальнейший план действий: — Значит, остается дождаться возвращения сознания к Илье Гаврилову? Пока неясно, какая связь между Гавриловым и Сергеичем.

— Скоро узнаем, — успокоил меня Володя. — Скоро узнаем.

— Слушай, — в мою душу закралось подозрение, — а ты не думал, что Сергеич захочет избавиться от Ильи и пошлет своих людей в больницу?

— Гаврилова сейчас как зеницу ока охраняют, причем не только наши люди. К нему накопилось много вопросов у тех, кому действия Сергеича подпортили репутацию. Так что за него можешь не волноваться.

У меня в кармане пиджака запрыгал мобильный телефон. Я посмотрела на номер звонившего. Номер был мне незнаком, но я ответила.

— Это Аня, — послышался робкий голосок.

— Какая Аня? — не поняла я.

— Ну, из больницы, медсестра. Вы просили позвонить, когда Илья Гаврилов придет в себя.

— К нему можно приехать? — обрадовалась я.

— Ну, в общем, да, хотя я не уверена, что вас пустят к нему. Тут милиция охрану выставила. Посещение разрешено только родственникам.

— Меня пропустят, — ответила я и сразу отключилась. — Ну что же, Володя, Гаврилов пришел в себя, можно ехать, — сообщила я приятную новость и первая поспешила к вешалке, на которой висело мое пальто.

Порошин не заставил себя долго ждать, и вскоре мы ехали в его теплой машине на встречу с Ильей.

— Смотри не перегни палку. — По дороге Порошин решил дать мне несколько советов. — Разговаривать с ним буду я, а ты помалкивай.

— Будет сделано, — послушно согласилась я, хотя точно знала, что действовать буду по обстановке. Если понадобится, перегну палку, но только в интересах дела.

Володя припарковал машину у главного входа, на автостоянке, где было написано: «Только для сотрудников больницы».

Удостоверение Порошина и его короткая фраза, имеющая непосредственное отношение ко мне: «Эта девушка со мной», открыли перед нами все двери, и мы вскоре оказались на четвертом этаже больницы, в отделении хирургии. Пока Володя общался с коллегами, я подошла к посту медсестры, за которым сидела молоденькая девушка. В ней я сразу узнала Аню. Она меня тоже узнала и, похоже, очень удивилась, как это мне удалось так быстро и беспрепятственно пройти все кордоны.

— Еще раз здравствуйте, Аня, — я улыбнулась, — спасибо, что позвонили.

— Пожалуйста, — немного растерянно ответила она.

— Скажите, Анечка, как давно он пришел в себя и кто у него уже успел побывать? — Разумеется, я говорила про Гаврилова.

— Минут сорок назад, к нему сначала зашел кто-то из сотрудников милиции, а потом брат. Больше никого не было.

— А где сейчас его брат?

— Все еще в палате, он пока не выходил, — закончила свой короткий доклад Аня.

Я перевела взгляд на белую дверь, отделяющую меня от палаты Гаврилова. Сейчас за этой дверью два брата обсуждают события минувшего дня. Леонид был мне симпатичен, но в свете последних событий, я имею в виду всплывшую информацию о выигрыше Кристины, у меня были все основания подозревать и его. Я огляделась, Порошин с коллегами вышел в холл, возле палаты оставались только мы с Аней.

— Я на одну минуточку, — сказала я медсестре, улыбнулась и решительно направилась к двери, за которой лежал Илья. Мне не терпелось прервать разговор братьев, пока они о чем-то не договорились.

Из замочной скважины торчал ключ, не раздумывая, я вытащила его и распахнула дверь палаты. Порошин в последний момент увидел мой боевой порыв, но остановить меня он не успел, я захлопнула дверь прямо перед его носом, быстро вставила ключ с внутренней стороны и дважды повернула. На какое-то время я смогу остаться в компании братьев Гавриловых без посторонних. Я кинула беглый взгляд на больного, он лежал с закрытыми глазами, вполне вероятно, что спал.

— Евгения Максимовна? — Леонид сидел на стуле возле постели брата и с ненавистью сверлил меня глазами.

Признаться, я даже не представляла его таким.

— Это ваших рук дело? — Он указал на брата. — Что вы себе позволяете?

— Женя, открой немедленно. — Порошин осторожно стучал в дверь, стараясь не привлекать особого внимания со стороны своих сотрудников. — Не валяй дурака, открой.