— Да, — кивнул Гардай.

— Понятно. Надо с Гаязом говорить.

— С ним другие люди поговорят. Они уже в крепости и ждут его с работы.

— Вот как? — удивился Гасут. — Ловко!

— У нас такие воины ловкие. С тобой же надо определить, первое, где можно временно, но скрытно встать дружине из полутора десятков воинов конных, ну, и как зайти в посад, далее в крепость.

— А вы возьмете семью в земли московские? — спросил Гасут.

— О том, — ответил Гардай, — с воеводой говорить будешь.

— А он то решает?

— Он многое решает, потому как князь — ближний к государю человек.

— Ух ты! Князь во главе дружины?

— У нас не обычная дружина. Так что будем делать, дабы донести воеводе?

— Ныне же проверю перелаз, ров. Посмотрю округу, посад, если ваши люди у Байгира, к нему не пойду. Подумаю, где взять бревна для мостка. В общем, сделаю, что могу.

— Все это время мы должны находиться на твоем подворье или в хате, — проговорил Гардай.

— Ничто, разрешаю.

— А заказчики, что тебе кожи заказывали, не объявятся?

— Да нету у меня сейчас работы. Вот только один турок просил сделать чучело степного волка, но давно не заходил. Да и шайтан с ним.

— Но может зайти?

— Может, наверное, — пожал плечами Гасут.

— Он не должен нас видеть.

— О том не беспокойтесь, жена спрячет.

— Яхши.

— Отдыхайте пока.

— Может, нам в другом месте лечь? Тут главная комната.

— Ничего, отдыхайте. А я займусь делом.

— Осторожнее.

— На меня никто внимания не обратит, я часто хожу туда-сюда, от деревни к посаду, от него к крепости. Заказчика иногда искать самому приходится.

— На Москве будет лучше!

— Попасть бы туда, там и родственники есть, а еще в Рязани, в Калуге.

— Даст Господь, попадешь. И ты, и вся твоя семья.

Служивые татары в ожидании хозяина подворья в деревне Коброна задремали.

Гасут вернулся к заходу солнца, задержался на молитве. Во дворе облился из бадьи, поднесенной женой. После прошел в главную комнату:

— Засиделись?

— Да нет, все в порядке, — ответил Баймак.

— Вы молились?

— Пропустили. Но у себя в стане помолимся. Ты рассказывай, что узнал.

— Может, поначалу перекусите? Весь день без еды.

— Ничего, мы привычные, детям своим оставь и говори.

Гасут присел, сложив ноги под собой.

— Через перелаз пройти можно спокойно, обойдя деревню слева, с востока. Лучше, когда будет темно. Тогда незамеченным можно подойти и ко рву.

— А что ров? — поинтересовался Туран.

— Я даже не ожидал, что там будет так мелко. Мостка не потребуется. Я перешел ров, вода до колен не дошла, дно каменистое, твердое, но скользкое. Далее посад. С него там подняться на вал нетрудно, но безопасней с другого места, что укажу, и в темное время. Днем разъездов не видел. Ночью если и будут, то не постоянно. Пройдут для порядку, уедут. А за валом крепость. Я нарисую схему, как выйти к главному арсеналу, он недалеко от дворца наместника.

— То не обязательно, у нас есть схема Азова, — проговорил Гардай. — Ты вот что объясни, Ильдар, если в крепость пойдет десяток, его могут заметить?

— Кто знает? Но, мыслю, десяток — то много. Хотя, если отходить придется… но я плохой советник в вашем деле.

— Ладно, решим. Спасибо тебе, Ильдар. Верь, скоро уйдешь на Москву и жизнь новую начнешь.

— Верой и живу.

— Ну а мы уходим.

— Подождите, я провожу, заодно деревню еще раз посмотрю.

— Яхши. Пошли.

Гардай и Туран уже вышли за пределы деревни, а Баймак с Агишем все ждали грузчика Байгира. Стемнело. Они молились, ужинали из сум, кони стояли в стойле, Камал бросил им сена.

Наконец послышался скрип калитки.

К пришедшему выбежала женщина, что-то сказала, и он сразу прошел в сад.

— Ассолом, Гаяз! — завидев его, поднялись гости.

— Ассолом! Кто вы?

— Мы от воеводы дружины, о которой тебе должно быть известно.

— Я ничего не знаю.

— Твой дус Гасут, наверное, так же заявил, когда к нему пришли наши воины, — усмехнулся Баймак.

Но грузчик продолжал недоверчиво смотреть на татар.

Баймак достал мошну, передал хозяину.

Тот посмотрел, присел рядом:

— Устал, сегодня, как никогда, было много работы.

— Что за работа, Гаяз?

— Пришло сразу шесть судов с порохом. Не понимаю, тяжелые пушки к Астрахани провести туркам и крымчакам не удалось, взяли всего около десятка полевых, а пороха завозят в Азов, словно хотят здесь торговлю устроить.

— А что? — улыбнулся Агиш. — Здесь это весьма прибыльное дело. Казаки много купят.

— Казаки, если надо, и так возьмут. В городе уже столько этого пороха, в крепости, считай, чуть ли не в каждом подворье, и далеко не все склады охраняются. За ними смотрят, но постоянной охраны нет.

— То касается и старого арсенала? — сощурив глаза, спросил Баймак.

— Там, как везде. Но сегодня старший говорил, все, больше пороха не будет. А в городе поговаривают, что турки собираются обратно его в суда грузить. Вот тогда загрузят работой, продохнуть не дадут. А почему вы об этом спрашиваете?

— Значит, надо. А еще нам надо знать, может ли десяток ратников быстро пройти к крепости и достичь порта?

— Вы хотите взорвать город? — удивленно протянул Байгир.

— Я задал вопрос, уважаемый.

— Нет, не сможет. Кроме пушек, пороха, продовольствия, город заполнен турецкими янычарами. Есть и крымские отряды. Идешь на работу, так к заборам и жмешься, чтобы всадники не задели. Сейчас по Азову не то что десятку, одному воину проехать трудно.

— Но есть наверняка улочки, которые только жители используют.

— Есть те, что к мечети и к рынку ведут. Но и мечеть, и рынок находятся в квартале от дворца наместника. Как им был назначен Юнис-бей, так он наказал вокруг дворца поднять высокую городьбу, на которую выставил сотню янычар, держа нукеров при себе.

— Он-то чего боится?

— А шайтан его знает, — вздохнул Байгир. — Собственной тени. Кто-то говорил, труслив он сильно, жаден и труслив, и при этом высокую должность занимает при Касиме-паше, считай, главный его помощник. Чуть ли не вровень с крымским ханом поставлен.