необдуманного поступка: отправки своей работы в качестве вступительного испытания в университет. И я уже успел об этом сто раз пожалеть.

Если бы я этого не сделал и следом за этим не потянулся бы шлейф неприятностей, создав проводника Потока, я был бы доволен после совершеннолетия пойти в какой-нибудь административный институт и стать по итогу управителем одного из многочисленных предприятий семьи.

Развивая Ана, в какой-то момент я бы достиг уровня Цунами и смог бы сам, с помощью Потока, справляться со всеми бытовыми необходимостями. И на этом, без гребаных родственников под боком, в тишине, где-нибудь в небольшом домике, перед камином с хорошей книжкой, закончилась бы моя история.

К сожалению, произошло как произошло. За последние меньше чем две недели на меня свалилось столько дерьма, что мечту о тихом домике и камине пришлось запихнуть в самый дальний и темный угол. Все-таки даже сама моя жизнь уже не раз оказывалась под большим вопросом.

Вот только самым ироничным было то, что, выбравшись из рутины и оказавшись в хитросплетенной паутине интриг, я неожиданно понял, что искренне наслаждаюсь происходящим.

Продумывать варианты того, как избавиться от внимания главной ветви клана. Обещать Черному Тигру приготовить Кровавые Нити, понимая, что он убьет меня, если я не справлюсь, и зная, что делать Нити я не буду. Готовить ловушку для собственной матери, явившейся вонзить мне в грудь вводящий в кому яд.

Страшно? Да. Иногда даже очень.

А ещё невероятно волнующе.

Я не перестану быть лентяем где-то глубоко в душе. Не перестану всеми силами добиваться возможности каждый день спать минимум по восемь часов. Не перестану искать способы спихнуть на других свою работу.

Но если чем-то из этого придётся пожертвовать ради подобного адреналина и мозговой встряски — я буду в полном восторге. И если кому и надо будет дрожать от страха — так это тем, кто сумеет вызвать во мне этот восторг.

* * *

Пайру убили, поставив суицид. Отец нашёл её в их спальне на кровати с перерезанными венами, нож был в её же руке, никаких следов сопротивления.

Никаких доказательств того, что в комнате с ней был кто-то, не нашли. Помимо троицы балахонов и отряда боевиков, напавших на особняк с выходящей на городской лесопарк стороны, никто: ни слуги, ни бойцы отряда безопасности, ни даже сигнальная система особняка — не заметил посторонних.

И так как никого из нападавших захватить также не удалось, и никаких улик, кроме нескольких луж крови одной отрубленной руки они не оставили, как бы ни была сильна ярость отца, дело пришлось временно замять.

Так что по официальной версии до выяснения дополнительных обстоятельств причиной смерти было объявлено самоубийство.

Четыре дня я не выходил из особняка, как, впрочем, и вообще все домашние. Но в конце концов стало понятно, что, по крайней мере пока, жизнь нужно продолжить.

Однако до того предстояло сделать одно небольшое дело. Поприсутствовать на оглашении завещания Пайры.

Похоронили её быстро. Улик никаких на теле все равно никаких не нашли. И на похороны я не поехал как минимум потому, что находился под условным домашним арестом ради собственной же безопасности.

А вот на оглашение завещания отец меня притащил сам. И, как неожиданно оказалось, не просто так.

Первая часть завещания касалась в основном недвижимого имущества Пайры, как одной из дочерей семьи ам Генуби, а также супруги главы семьи иф Регул. Как оказалось, лично ей принадлежало очень и очень немало различных домов, мелких предприятий и магазинов.

Затем начали зачитывать часть, в которой распределялись личные вещи покойной. Что-то перешло отцу. Что-то досталось моим старшим братьям и сестрам, разумеется, явившимся на оглашение завещания в полном составе. Даже некоторые слуги что-то получили.

Я, разумеется, даже не рассчитывал услышать от душеприказчика собственное имя, со скуки глазея в окно. Но, совершенно неожиданно:

— «…Лейрану иф Регулу я завещаю своё кольцо с кошачьим глазом», — прозвучал монотонный голос юриста.

Все взгляды в зале резко повернулись на меня. Я же с искренним недоумением уставился на отца.

Это было что-то… очень странное.

Глава 15

То, что у меня с Пайрой были натянутые отношения ещё до того, как она попыталась отправить меня в вечную кому, не значило, что я её совсем не знал.

Мы почти не общались с глазу на глаз — это правда.

Но, в отличие от Ригана, предпочитавшего целыми днями сидеть в тишине кабинета, Пайра была самой настоящей светской львицей, что с учётом герба рода Регул становилось в два раза более звучным.

И на всяческих приемах, на основной части которых я обязан был присутствовать, она всегда старалась держаться в центре всеобщего, в том числе и моего, волей-неволей, внимания.

И потому я не мог знать, о каком кольце было сказано в завещании.

На самом деле это была даже немного романтичная история.

Брак отца и Пайры был договорным, как и почти всегда было в среде аристократов. Однако, в отличие от ситуаций Ригана или его сына, отец Пайру действительно любил. Было ли это взаимно — другой вопрос, но горячее обожание Рагана к супруге, по крайней мере в первые их годы, давно стало «семейным достоянием».

При этом, так как это по прежнему был договорной брак, впервые эти двое встретились незадолго до собственной свадьбы. Воран иф Регул, мой покойный дед, взял отца в семью ам Генуби, чтобы представить будущего главу семьи его будущей супруге.

По идее это должно было быть просто знакомство. Что-то типа: «Вот, поздоровайся, это твоя будущая жена». И никакими эмоциями ситуация изначально даже не пахла.

А все официальные мероприятия, в том числе помолвка, должны были произойти уже потом, в окружении толпы зрителей, дорого, богато и помпезно.

Тем не менее, когда отец впервые увидел Пайру, он влюбился в неё, что называется с первого взгляда и решил сделать предложение на месте.

Правда, помолвочного кольца у него, разумеется, с собой не было. Но отца это не остановило и он сымпровизировал, использовав в качестве кольца для предложения руки и сердца свой перстень. Собственно, то самое кольцо с кошачьим глазом.

Кольцо не было особо дорогим и за ним не стояло особой предыстории, не считая сюжета с помолвкой. Отец просто купил его в какой-то лавке из-за того, что ему очень понравился цвет.

За исключением довольно редкого камня с «кошачьим зрачком» внутри, не желтого или зеленоватого, а густо-синего цвета, скорее всего появившегося под воздействием естественного течения Потока,