был подозревать, что у меня получилось. Так что для него Ан не стал такой уж большой неожиданностью.

А вот Пайра, наверняка даже не подозревавшая, что я был занят какой-то там научной работой, при виде светящегося паучка округлила глаза на столько, что мне даже на мгновение показалось, что они сейчас выпадут.

— Во-вторых, моей работой, на которой основывается ритуал, заинтересовалась главная ветвь. Это для тебя, Пайра, если ты вдруг не в курсе. Они приказали отцу отправить меня в институт клана после моего совершеннолетия. В-третьих, если отец доложит об Ане в главную ветвь, в институте клана я стану скорее подопытным кроликом, без шансов на обретение какого-либо влияния.

На лбу отца после этих моих слов проступила длинная морщина. Похоже, об этом он не успел подумать. И по идее здесь ему бы и прервать меня, так как теперь ему уже не было вообще никакого резона вставать на мою сторону.

Однако отец в конце концов не благодаря одной только силе уже много лет занимал позицию главы семьи Иф. И сразу вслед за одним пониманием ему не могло не прийти другое: если я так спокойно об этом всем говорил, то у меня должно было быть еще что-то в закромах.

— В-четвертых, — вздохнул я, чувствуя, как мои метафорические ноги ступают на опасно тонкий лед. — Успешное создание проводника Потока возможно лишь при комбинировании двух факторов, лишь один из которых описан в той моей работе, о которой известно главной ветви. Второй компонент я никуда не отправлял и на данный момент его не существует в целиковом записанном виде.

Это было правдой. Часть своих исследований, относящуюся к призыву истокового аспекта, я сжег накануне проведения ритуала. Не хотел, чтобы, если я провалюсь и умру, кто-нибудь, случайно нашедший мои работы, смог бы воспользоваться ими.

— Если ты, отец, сообщишь в главный клан о том, что я успешно создал проводника Потока, посадишь меня под домашний арест или что угодно еще, я клянусь унести тайну второго компонента в могилу, оборвав свою жизнь до того, как ее из меня вытащат пытками. И при этом, обещаю, я обязательно скажу всем, кому будет интересно, что эту тайну я доверил тебе, папа.

Отец вздрогнул.

— С другой стороны, если ты сделаешь вид, что ничего не знаешь и позволишь мне в оставшиеся месяцы заниматься тем же, чем я и собирался на Львиной Арене, я просто по-тихому отправлюсь туда, а что дальше, тебя уже волновать не будет. Можешь не отвечать, я уже знаю, что твоя гордость куда меньше, чем твой страх перед главной ветвью.

Наполнявшее грудь ощущение было непередаваемо шикарным. Угрожать человеку, способному одним плевком превратить тебя в кашу, прекрасно понимая, что тебе за это ничего не будет — это настоящий восторг.

Ну а правда, что Раган иф Регул мог мне сейчас сделать? Убить? Ему прилетит от главной ветви. Что угодно другое? Я настучу на него и ему прилетит еще больше.

Убить меня и свалить все на Пайру? Вариант. Но это скорее всего приведет к конфликту между Регул и Генуби. Мертвый пацан вряд ли будет большим стимулом для грызни, но Пайра скорее всего не проглотит такое обвинение просто так и два клана вполне могут начать сраться из-за взаимных обвинений в подлоге и клевете. А если как-то всплывет, что Раган Пайру подставил, это вполне может вылиться даже в небольшую войну.

Так что и тут у отца не будет никакой уверенности в том, что ему в итоге не прилетит по кумполу. По сути самым безопасным вариантом для него сейчас было просто проглотить мое «бесячество» и сделать так, как я просил. Тем более что для этого ничего особенного от него не требовалось.

— Теперь ты, Пайра, — повернулся я к женщине, которую окончательно оказался считать матерью. — Я не знаю, что было в том шприце. Но сама ты вряд ли решила бы поставить под угрозу свои репутацию и статус, совершив покушение на того, кого всю жизнь старалась не замечать. Из твоего небольшого монолога над моей кроватью я могу предположить, что у тебя есть сообщники, причем довольно влиятельные, но у которых ты сама не на лучшем счету. Клан это Генуби или нет — не важно. Так или иначе, со своей задачей ты не справилась. И теперь тебе придется объяснять, каким образом ты провалила покушение на ребенка-инвалида, так еще и была поймана на месте преступления. Явиться с повинной и сказать: «Извините, я так больше не буду», — вряд ли получится. А после того, что я сказал отцу, повторить покушение станет невозможно. Понятно, что я не знаю всей подоплеки. Может быть все, что я говорю — это чушь, и тогда можешь продолжать тихо пялиться в окошко. Но если все хотя бы вполовину так, как я описал, то самым разумным для тебя сейчас будет во всем покаяться и попросить отца о защите. Мы с ним теперь вроде как заодно, и втроем мы наверняка сможем найти способ справиться с твоими проблемами и даже получить из этого выгоду. А если тебе не позволяет послушать меня и сделать все грамотно гордость, то хочу напомнить о том, что я говорил в начале. Мне нечего терять. Если ты продолжишь играть в молчанку, то я пойду по офисам всех самых крупных газет королевства и расскажу душещипательную историю о том, как меня попыталась убить собственная мать. Не волнуйся, отец, я обязательно расскажу, как ты героически меня спас от сумасшедшей, репутация Регул не пострадает. Но, думаешь, после такого у тебя будет хоть малейший шанс спасти свою репутацию?

Хотя мы почти не общались, я прекрасно знал слабые места своих родителей.

Отец буквально до одури боялся гнева главной ветви. Не знаю, в чем там было дело, может быть во время «трех лет, определяющих тридцать», его зачмырил какой-нибудь отпрыск оттуда, а может что еще — это было неважно.

Пайре была куда важнее не благосклонность семьи, старой или новой, а ее образ и статус. На публике она была известна как идеальная леди, идеальная жена и идеальная мать, без слабостей и изъянов.

И всегда, когда я, Архан или кто-то из старших случайно или намерено подрывал ее авторитет, Пайра приходила в самую настоящую ярость. Ну, разумеется, когда никто не видел.

Так что публичной оглаской, не слишком действенной в случае отца, ее можно было замечательно шугать.

И все равно это была