«Что он там смотрит? Да еще так внимательно… Вот так новости!» Обиженно поджав губки, секретарь поставила на стол блюдце с чашкой, взглянув при этом украдкой на монитор, да так и застыла с приоткрытым ртом. Видео было достаточно четкого качества, чтобы различить каждую деталь и разобрать каждый звук, хотя снято явно пленочной камерой. На экране, под пробирающее до мурашек кавказское песнопение в сопровождении бубна, какой-то мужик в камуфлированной одежде, заслоняя собой весь кадр, резал барана. Несколько ловких движений, и он выпрямился с веселой улыбкой на заросшем щетиной лице, демонстрируя в вытянутой руке отрезанную ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ голову! У ног палача подергивается в агонии обезглавленное тело в военной форме…

Людмила почувствовала, как комок тошноты подкатывает к горлу, зажала рот руками и выбежала из кабинета. Дверь осталась приоткрытой, и Коцубенко услышал, что дальше приемной ей добежать не удалось.

– Ну, что-о-о-о ты, – брезгливо протянул генерал, остановил видео, нажав на паузу, встал из-за стола, закрыл дверь и вернулся обратно. Секретарь интересовала его сейчас меньше всего. Откинувшись на спинку кресла, он увеличил кадр, сфокусировавшись на правой руке, в которой был зажат окровавленный кинжал. Да, это не обычное традиционное оружие горцев…

Коцубенко взял со стола служебный телефонный справочник с грифом ограниченного доступа в правом верхнем углу и принялся листать его. Найдя номер начальника Управления «Т» генерала Ермакова, снял трубку с пульта оперативной связи и защелкал клавишами набора.

– Вы просили по возможности помочь вашему подчиненному, – после приветствия сказал Коцубенко в трубку. – Этому… Как его? По Кавказскому региону который. Да, Нижегородцев! Так пусть подъезжает ко мне. Думаю, изыщу возможность помочь, раз вы за него просите.

Положив трубку, он нажал кнопку внутренней связи.

– Слушаю, Павел Васильевич! – раздался немного смущенный голос Людмилы. – Извините…

– Найди мне Игнатенкова, пусть зайдет!

Спустя несколько минут розовощекий майор – помощник по особым поручениям – стоял навытяжку перед генералом.

– Сергей, глянь сюда. – Коцубенко указал на монитор. – Нужно выбрать все кадры, где хорошо виден кинжал. Увеличишь его, только чтоб качество было хорошее. Не сможешь сам – найди специалиста! И с этой флешки фотографии возьмешь, тут он крупным планом и отличного качества. Покажи экспертам, пусть установят – один и тот же это кинжал или нет. Через два часа доложишь. Все понял?

– Так точно, товарищ генерал! Разрешите идти?

– Иди, работай!

– Есть! – майор вышел.

Механизм реализации возникшей идеи был запущен, и генерал с удовлетворением отхлебнул остывший кофе, даже не выразив неудовольствия по этому поводу.

Чечня, февраль 2005 г.

В камере, куда перевели сандаловцев, сидели не только бывшие, но и до суда не уволенные, а потому числящиеся действующими военнослужащие и сотрудники милиции. Зековских традиций здесь не поддерживали, но свой старший, типа смотрящего, все-таки имелся. Называли его Рэмбо. Скорее всего, это был его позывной в прошлой жизни. Телосложением на качка не похож, но в развязных манерах с первого взгляда чувствовалась дерзость и превосходство над окружающими. Эти свойства характерны обычно для всех блатных и пребывание его за решеткой казалось вполне закономерным.

В первую же ночь сандаловцы, после короткой стычки, освободили себе две шконки и заняли освободившиеся места.

– Не горячись, Рэмбо! – объяснил Граф, лежа на нижнем ярусе. – У вас ведь почти все по одному спят. А мы по двое. Так что все по чесноку…

Глаза Рэмбо зло блеснули в тусклом освещении – так в голливудских фильмах глаза вампиров вспыхивают на миг красным огнем. Прощать подобную дерзость он не собирался, хотя виду не подал.

А ближе к утру обостренные чувства спецназовца, подобно будильнику, прервали тяжелый сон Аюба. Еще не успев сообразить, что происходит, он инстинктивно вскочил. И это действие оказалось очень своевременным – самое распространенное в камерах оружие – заточка из обувного супинатора пропорола матрац, на котором он только что лежал. Граф без замаха резко выбросил вперед левую руку, костяшки кулака напоролись на чьи-то зубы. Рэмбо крякнул и рухнул на спину Лося, боровшегося на полу с бывшим оружейником, угодившим в СИЗО за торговлю боеприпасами. Спрыгнувшие с верхнего яруса Док и Тихий быстро помогли угомонить нападавших, и те, как отогнанные палкой собаки, разошлись по местам.

Однако стало ясно, что спать всем сразу нельзя.

– Давайте так, – шепнул Аюб. – Сначала дежурю я, потом Тихий. А дальше посмотрим…

В таком режиме и проходили следующие ночи. Противники, похоже, никуда не торопились – понимали: рано или поздно дружная четверка выдохнется. Время тянулось и летело. Когда приходилось бодрствовать, ме-е‑е-едленно сжималось в пружину, а как только наступала очередь сна – бац, и летело так стремительно, как скорострельная «Шилка»[24] выплевывает весь свой боезапас.

Так было и в этот раз. Глухие голоса заключенных монотонно убаюкивали, словно издалека. Время тянулось, пружина сжималась, сжималась…

– Эй, ты не спишь? – спросил сидевший в ногах у Графа Лось.

– Нет, – шевельнул губами Аюб. А может, это ему приснилось в тяжелой дреме.

Но в следующее, как ему показалось, мгновение лента жизни закрутилась с бешеной скоростью. Лицо сильно сдавило. Привкус крови смешался со вкусом краски, которой была выкрашена шконка. Аюб кое-как вырвался из-под прижимавшей его руки…

– С-с-сука-а-а-а…

В этот раз отбиться удалось с трудом. С большим трудом. У Дока снова кровоточило ухо, точнее, то, что от него осталось после ранения, у Лося заплыл левый глаз, Тихому, похоже, сломали ребро, а Аюб не мог пошевелить правой рукой, обвисшей словно плеть.

– Куда же он пропал, этот Вампир? – в сердцах произнес Тихий. – Еще одну атаку мы не переживем.

Ответа не последовало. Все знали, что он прав.

Северная Осетия, Моздок

Два деревянных ящика были не меньше двух метров в длину и почти по метру в ширину, но в пустом грузовом отсеке военно-транспортного самолета АН-72 смотрелись сиротливо. И хорошо, что их только два. Потому что, хотя на вид это обычные большие ящики, на самом деле это «груз-200». Внутри цинковые солдатские гробы. И они, увы, не пустые…

Подполковник Нижегородцев сел на откидную лавку поближе к кабине пилотов, подальше от гробов. Не только потому, что плохо запаянные цинки при взлете почти наверняка выпустят трупный запах – он это знал не понаслышке, – но и затем, чтобы меньше встречаться глазами с сопровождающим. Состарившийся от горя мужчина средних лет – наверняка отец одного из погибших – отрешенно смотрит в пол, сжимая в руках завернутые в целлофановый пакет документы. Вампиру почему-то стыдно перед ним. Хотя, конечно, лично он не виноват в смерти сына этого человека, но все же, но все же… Он жив, а тот парень мертв, и в глазах безутешного отца – это вопиющая несправедливость…