— Ничего не значит, — возразила Агнес. Она успокаивающе похлопала по спине молодую женщину, которую пестовала с того самого дня, как помогла ей покинуть материнскую утробу. С тех пор минуло почти девятнадцать лет, малютка превратилась в настоящую леди, сильную, великодушную. Но сейчас она побледнела и осунулась.

— Ты пропустила стежок, Гастингс. Почему бы тебе не отложить шитье на время нашей беседы?

Гастингс послушно опустила тунику на колени, устремив пустой взгляд в пространство.

— Видела бы ты его лицо. Он влюбился еще мальчишкой, Агнес, но не смог жениться на ней, поскольку был лишь вторым сыном. И он по-прежнему ее любит.

— Сомневаюсь. Возможно, он еще смотрит на нее глазами мальчика, но это продлится недолго, Гастингс. Лорд Северн не такой глупец, как сэр Роджер. Он связан с тобою. Ты стала его женой, будешь рожать ему детей, ты — наследница Оксборо. Без тебя у него не было бы ничего, кроме собственных рук, да и те служили бы другому хозяину. Ты дала ему все: надежду на будущее, деньги на восстановление собственного замка, вернула ему мать. Нельзя сбрасывать это со счетов, Гастингс. А леди Марджори — ха, ничто, лишь воспоминание, химера, детская фантазия.

— Ты говоришь убедительно, и я готова поверить, — вздохнула Гастингс, — но ты не видела, как он чуть ли не вприпрыжку бросился из зала, чтобы отправиться с нею на прогулку. Даже забыл про все дела. А еще я видела лицо Гвента. Он боялся посмотреть мне в глаза, ему было стыдно.

— Увидим. Наберись терпения, гляди в оба и жди.

— Мне всегда не хватало терпения.

— Знаю, но пора научиться. И, кстати, постарайся вести себя обходительно.

— Обходительно? После всего, что эта женщина наговорила про меня Элизе? Боюсь, для меня это слишком трудно, Агнес. А вот и леди Морайна. Входите, миледи. Мы с Агнес как раз обсуждали мое шитье.

— Да, — леди Морайна критически взглянула на новую тунику сына, — сшито так, будто ты думала при этом о чем-то постороннем. Моя нога зажила окончательно. Ты заметила, что я уже не хромаю? Мы с Гвентом снова ездили к Ведунье. Альфред прыгнул к нему на руки. Я боялась, что Гвент упадет в обморок, но он все же устоял на ногах и даже удержал кота. Ведунья передала тебе вот это, — сказала леди Морайна, протягивая Гастингс флакончик с густой беловатой жидкостью. — Велела, чтобы ты добавила чуть-чуть мужу в вино, и он начнет испытывать к тебе то же, что ты испытываешь к нему.

Значит, ей предложено любовное зелье. Откуда Ведунья узнала про леди Марджори и Северна?

Выходя за леди Морайной из спальни, Агнес бросила через плечо:

— Не забудь мои слова, Гастингс, и не спеши с зельем. По-моему, для этого еще нет повода.

Да разве Агнес представляет, какая нестерпимая боль пронизывает ее тело? Что она знает о женщине с серебряными волосами, при виде которой мужчины начинают изъясняться возвышенно, словно трубадуры?

А может, Агнес права?

Гастингс отправилась к отцу Каррегу, примостившемуся с книгой в уголке зала. Волкодав Эдгар спал, положив мохнатую голову ему на ноги. Она молча кивнула священнику и устроилась рядом с Эдгаром.

Во время трапезы Гвент ел молча и торопливо, наблюдая за хозяином, который не сводил глаз с прекрасной женщины. Та же делала вид, что поглощена Элизой.

Трист растянулся у Северна на плече и казался спящим. Гастингс предложила ему жареной свинины, приготовленной для него Макдиром, зверек, взяв у нее с руки пару кусочков, довольно заворчал.

На Элизу он больше не обращал внимания.

— Тебе должно понравиться, этого кролика Макдир приправил циберрой, — сказала Гастингс мужу, который бездумно гонял по тарелке кусок жаркого.

— Да-да, очень вкусно. И солома на полу свежая. Такой приятный запах.

Хвала святому Этельберту, он заметил и еще что-то, кроме прекрасной Марджори.

— Это розмарин, если смешать его с розами, получается именно такой запах.

Пожалуй, муж сочтет ее надоедливой, если она скажет, что хочет обнимать и целовать его, чтобы он тоже обнимал, целовал и любил ее, только ее, а не женщину из его детских фантазий.

Гастингс положила в рот кусок цыпленка, но еда казалась ей противной. Она подумала о флакончике в кармане, готовом к применению. Нет, она не желала, чтобы любовь мужа ей вернуло какое-то зелье, он должен вернуться к ней по собственной воле.

А вдруг Марджори окажется женщиной без стыда и чести?

А вдруг уведет мужа прямо у нее из-под носа?

Гастингс вздохнула и погладила по голове Триста, который ласково заворчал, внимательно посмотрел на Гастингс, а затем положил лапку ей на руку.

— Думаю, Трист нашел себе подружку, — заметил Северн, и это были первые осмысленные слова, сказанные им жене.

— Он кажется довольным, — ответила та.

— Он наверняка успел вдоволь наиграться и потерял к ней интерес до тех пор, пока не родятся детеныши. Тогда он снова отправится в лес присмотреть за ними.

— И ты поступишь, как Трист, если я окажусь беременной?

Северн подскочил, тут же взглянув на ее живот:

— Ты беременна? У тебя не было месячных? Что она могла сказать? Гастингс никогда не высчитывала сроки, но, пожалуй, минуло немало времени.

— Не знаю.

Наверное, ей надо было солгать. Наверное, услышав о своем ребенке, он бы вернулся к ней. Северн — человек чести. У Гастингс вырвалось проклятье.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что не всегда получается так, как хочется.

Он не ответил, его взгляд был прикован к Марджори, которая наклонилась, чтобы поднять что-то с пола, и ее волосы упали серебряной вуалью, переливавшейся на свету. Гастингс всей душой ненавидела эту женщину.

Она ведь не слепая, видит огонь страсти в потемневших глазах мужа. Он хотел Марджори, хотел так же неистово, как лишь две ночи назад хотел свою жену.

Гастингс занимала его внимание всего три месяца. Да и что это было за внимание? Обладание покорной женщиной, предлагавшей свое тело? И ничего более. Марджори царила в его мыслях восемь лет. Она сжала в кармане флакон. Нет, не сейчас. Она не желает быть обязанной проклятому зелью.

Гастингс заметила, что муж не надел одну из новых туник, и сгорала от желания перерезать Марджори горло, пронзить ее сердце кинжалом. Конечно, за это ее никогда не допустят на небеса, и ей очень повезет, если она окажется хотя бы в чистилище.

В зале появился жонглер, который подбрасывал и ловил пять кожаных мячиков, непринужденно болтая. Он даже умудрялся петь. Гастингс видела, как Белла привалилась к кузнецу и глаза у того совсем осоловели. Белла с интересом следила за жонглером, а на лице Моррика сияла бессмысленная улыбка.

Когда-то она видела такую же улыбку на лице мужа.