litbaza книги онлайнРоманыВыдумщица - Андреа Семпл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 59
Перейти на страницу:

Сердце у меня падает. У нее опять приступ паники.

— Слушай меня, Элис. С тобой все в порядке. Ничего не происходит.

— Нет… Что-то… про… ис…ходит…

— Нет, Элис. Все в порядке. С тобой все хорошо. Такое уже бывало. Через десять минут ты успокоишься. Ты же знаешь. Постарайся расслабиться и думай о чем-нибудь успокаивающем. Ну, о пляже или еще о чем-то. Ты лежишь на пляже, слышишь шум волн, солнце светит, и над тобой голубое… — Вся очередь смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

— Да нет же… что-то… происходит… по-настоящему…. У меня отошли воды… начались схватки…

Мне нужно целых пять секунд, чтобы понять, о чем это она, и только потом до меня доходит. О Господи!

— О Господи! Подожди-ка, — но на другом конце провода она издает извечный женский крик. — Эй, что с тобой?

— Это… схв… а-а-а-а… тки…

— Хорошо. Оставайся там. Я буду… — черт! Что же мне делать? Брать такси? Вызывать «скорую»? Полицейский вертолет? — Это первые схватки?

— Да. Да. Первые.

— Подожди. Я…

— Позвони в больницу.

— Да, конечно. Правильно. Я позвоню в больницу. И я сделаю то, что они скажут, а потом приеду к тебе.

— Ладно…

— Хорошо, — говорю я, как будто это слово и действительность сделает такой же.

— Ладно.

— Хорошо.

Женщина за письменным столом сердито смотрит на меня, недовольная тем, что я задерживаю очередь.

— Простите, — говорю я, направляясь к двери, — я скоро вернусь.

70

— А-а-а…

Боль совершенно невыносима. Нет, серьезно, если она сожмет мою руку еще сильнее, я хлопнусь в обморок.

Вся комната забита людьми. Здесь и акушер-гинеколог, и педиатр, и сестры-акушерки, и еще какие-то люди, чьи нагрудные таблички я не смогла прочитать. Они все стоят полукругом, уставившись либо между ног Элис, либо на что-то за моей спиной, что испускает краткие сигналы.

Все это производит странное впечатление. По крайней мере, когда это имеет отношение к Элис. Она ведь приходит в полуобморочное состояние, даже когда просто идет по улице. А тут лежит, без трусов, с расставленными ногами, прогнувшись, готовая дать им лучшее представление в своей жизни. И даже более того, она как будто не испытывает ни малейшего смущения, пытаясь выдавить из себя в мир это маленькое (хотя, судя по ее лицу, не очень маленькое) человеческое существо.

Старшая акушерка, которая выглядит на сто семь лет, улыбается Элис, как бы говоря: «Если, по-твоему, тебе больно, то подожди десять минут, и тогда ты увидишь, что такое настоящая боль». Затем она подходит к Элис и начинает обматывать вокруг нее по животу странного вида ленту, с помощью которой как нам говорят, измеряют сердцебиение плода.

— Давай-ка, малыш, — говорит она, обращаясь к животу Элис. — Что же ты нам скажешь?

И тут Элис, к которой обращены эти слова, как к переводчику своего живота, начинает производить самый странный звук, который я когда-либо слышала. В этом звуке и визг, и вой, и все усиливающийся крик, и он тревожит гораздо больше, чем любой из них в отдельности.

Все ее лицо — карикатура боли. Вы хотите, чтобы ваши дети предохранялись? Сейчас же сфотографируйте эту женщину, отпечатайте на афишке и поместите под изображением надпись: «Беременность скрутит вас». Количество несовершеннолетних матерей сразу сократится до минимума.

— Ты просто молодец, — говорю я, — простомолодец.

— А-а-а, — отвечает она, — лживая ты сука.

Я с трудом верю своим ушам. Элис просто на глазах превращается в чудовище. Это говорит мне женщина, которая мухи не обидит. Как будто все обиды и гнев, которые она до сих пор подавляла, вдруг стали выплескиваться наружу. Неизвестно, кто ей сейчас нужнее, акушерка или священник, изгоняющий дьявола.

Она продолжает стискивать мою руку, словно готовясь к вхождению в седьмой круг ада.

— Все хорошо, дорогая, — каркает старшая акушерка, усмехаясь с выражением «сколько-же-раз-я-это-видела». — А сейчас, если мы хотим помочь нашему малышику найти дорожку из нашего животика, мы потужимся как следует.

Теперь я понимаю, что старшая акушерка просто психопатка. Она наслаждается каждой секундой происходящего.

— Дорогая, отойдите, пожалуйста, от прибора, — говорит она мне.

Я оборачиваюсь и вижу, что стою перед белым ящиком с электронной начинкой и надписью на нем: «Внутриутробный мониторинг».

— Простите, — говорю я и отодвигаюсь.

— Не уходи, — говорит Элис, в глазах которой виден проблеск ужаса. — Не оставляй меня.

— Я никуда не ухожу, — говорю я, как будто хочу сказать, что куда бы я ни пошла, моя рука все равно будет в пределах досягаемости ее мертвой хватки.

— Я хочу умереть.

— Все, что угодно, дорогая, — говорю я, — все, что хочешь.

Теперь в комнате еще больше людей, людей в халатах, готовых участвовать в последнем акте этого спектакля. Между ее ног стоит мужчина. Пониже шапочки жиденьких седоватых волос, старательно зачесанных назад, видны очки и теплая, уверенная улыбка. Видно, что он хорошо знает, что делает, хотя, возможно, и блефует. Весь его вид как бы говорит, что все идет совершенно нормально.

Я чувствую себя, как беспомощный муж, на грани обморока, но я знаю, что мне надо держаться — ради Элис. Сейчас я нужна ей больше, чем когда-либо.

И именно сейчас, именно в этот момент я ясно понимаю, что никогда не заведу ребенка. Если меня станет донимать материнский инстинкт, то лучше усыновлю кого-нибудь. Только так. (Кстати, если вы думаете, что это одна из тех книг, где героиня вдруг коренным образом меняется и в последней главе сидит с очаровательным ребенком на руках, то, боюсь, вы ошибаетесь. Такого не случится.)

Я возвращаюсь к происходящему и оглядываю всю картину. Элис сейчас тужится, как те скандинавские великаны со всеми их глыбами мышц, участвующие в рождественских соревнованиях на звание самого сильного человека в мире. Она тужится и дышит, дышит и тужится, и тужится, а я стою рядом. И все смотрят на меня так, как будто я сумасшедшая, но мне все равно, потому что это моя лучшая подруга, самая близкая в целом мире, и это прекрасно, по-настоящему прекрасно, в целом мире это самая прекрасная вещь (хотя совершенно очевидно, что сама я этого делать ни за что не буду).

— Давай, Элис, — говорю я, — еще чуть-чуть, и у нас все закончится.

— У нас? — переспрашивает она, и в глазах у нее я вижу желание убить меня. И тут наконец происходит это. Последние схватки. Она тужится и опять издает этот звук, вой-визг-крик, и где-то там далеко, где-то на вершине холма в прерии, ей, наверное, отвечает одинокий волк.

Старшая акушерка, которая теперь неотрывно смотрит на то, что происходит между ног Элис, говорит:

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 59
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?