Вот, в принципе, и все, что подсмотрел. А по поводу дальнейших действий ни единой мысли. Догнать-то догнал и что? Был бы на моем месте спецназер какой, он, может, и придумал бы хитрый план. Но я-то не он. Из преимуществ у меня только не самый точный автомат и внезапность. Надо лезть в упор. Но в упор тоже нельзя. По рассказам Виталия, парни тут собрались резкие. Успею сложить одного-двоих, может больше, а дальше меня либо на пятаки порубят, либо в подушечку для иголок превратят или вообще оба варианта разом. Пока гнался, как-то не думал, как собственно освобождение дочери выглядеть будет. Главной целью было догнать, а теперь вот сижу в ступоре и понимаю, что безнадега полная. Но деваться некуда. Ближе к утру попытаюсь снять охрану. Под утро основная часть орков дрыхнуть будет, во всяком случае, надеюсь на это. Главное, чтобы Хоттабыч бодрствовать перестал. Кар охране глаз отведет, ну а я уж постараюсь не промахнуться. Если это получится, тогда проще. Подберусь к лагерю на дистанцию уверенной стрельбы да и перебью всех, начиная с шамана и главаря. Это все, что я смог придумать. Хотя и сам не верю. Ладно, чего гадать? Будем смотреть по ситуации. А тетка орет дурниной. Глотка луженая. Отрывается, как в последний раз. Может, так оно и есть? Но, честно говоря, уже бесить начинает. Хуже соседского перфоратора в выходной день с утра. Такое впечатление, что делает это нарочно и на публику. Про меня не догадывается, тогда для кого представление? Для трудящегося на ней бравого молодца? Тоже может быть. Типа таким нехитрым образом его самолюбие подогревает и покровительства ищет. Как в старой женской поговорке, мол, если изнасилование неизбежно, расслабься и получи удовольствие. А может, и другие причины. Ладно, посмотрим, как события разворачиваться будут.

Впрочем, не так долго и ждать пришлось. Еще минут десять зеленый молодец трудился, изображая швейную машинку. Потом со звериным рыком разрядился под сладострастный визг партнерши. Отвалился в сторону, отдыхая от трудов тяжких. Тетка под бочок к нему подкатилась. Что-то в ухо ему дует, нежно воркуя. Мне плохо слышно, но интонации явно ласковые. Повалялись немного на травке, да и обратно почапали. В лагере уже детина сунул бабе в руки что-то. Издалека не разобрать, но по движениям пленницы понятно – еда. И то верно, заработала честно. Мечет тетка со скоростью пулемета. Видимо, захватчики не особо свою живую добычу кормежкой баловали. Тоже естественное дело. На себе экономить грех, а на живой товар, скорее всего, и не рассчитывали. Интересно, она для соотечественников что-нибудь, оставит? Ага. Хрен там. Не угадал. Сметала в одну чавку и снова к своему «бойфренду» ластиться начала. Вернее, попробовала. Но тот ее сильно обломал, рявкнул что-то да пинка для ускорения добавил, тем самым задав направление движения. Та обиженно мяукнула да поплелась, куда велено. Однако что примечательно, связывать не стали. Просто место указали. Вот есть мозги у человека? На что надеялась? Что он ей сейчас руку и сердце на одном золотом подносе? Еще ничего не поняла? А с другой стороны, если мозгов бог не дал, может, так и надо? Таким людям, наверно, проще жить. На плечо ложится рука.

– Петровьич, ложитесь. Я подежурю.

Это точно. Глаза уже сами закрываются. Инструктирую парня. Особенно чтобы он меня толкал, когда во сне начну сотрясать округу вибрациями носоглотки. Тоже вот проблема. Нос еще в юности сломан. Так-то вроде и нормально, самому храп не мешает. А вот тут, вернее, в такой ситуации, это уже действительно проблема. Короче, разведчик из меня со всех сторон аховый. Сколько проспал, не скажу. По ощущениям так и не спал вовсе. Вроде только глаза закрыл. А так и оказалось. Прошло минут тридцать.

– Там корабли.

Встаю с лежанки и гляжу на реку, куда указывает парень. Точно корабли. Два. Они зашли в устье реки и в данный момент производили постановку на якорь напротив лагеря зеленых. Свет Онилы помогает худо-бедно их разглядеть. Одно судно парусное, а второе по бокам имело гребные колеса и время от времени пыхало паром. Я таращился во все глаза. Это ведь пароход.

Длиной своей оба местных плавсредства не сильно впечатляли. Метров сорок максимум, если на глаз. По осадке не скажу. Конструкции местных судов мне неведомы. Парусник достаточно ловко вошел, а вот пароход как-то неуклюже двигался. Да и команды, в отличие от парусного собрата, на освещенной тусклыми фонарями палубе особо не наблюдалось. Шаталось пару тел и все. Это с парусами, чтобы управиться, нужна приличная толпа народу, самоходному агрегату столько не требуется, но и совсем без команды тоже нельзя. Машинная братия да матросики. Рыл пятнадцать по-любому должно быть и всяко по палубе шатались бы, на предмет посмотреть. По себе знаю. Вроде и видел швартовку или постановку на якорь не раз, а все равно выходил, так как глаз должен отдыхать от моря и судового быта. Ибо устаешь от морской романтики морально. Тут, правда, и по-другому может быть, если больше вдоль берега шлепают, а судя по обводам парохода, на океанский лайнер он ни разу не тянет. Особенно эти колеса его. Посудина с парусами, деревянная вроде, а этот, похоже, весь железный или обшит металлом. Да и вообще неуклюжее такое корытце. А парусник хорош. Красив и изящен. Но я сейчас больше не об особенностях местного кораблестроения думаю, а удивляюсь, насколько неуклюже управляют пароходом. Он чуть борт второго судна не протаранил. Буквально в последний момент отработали машиной на задний ход. Слышны возмущенные крики с парусного судна. Правильно, я бы тоже возмущался. Гнать надо такого рулевого. Но что еще более интересно, так это то, что даже после этого на палубе парохода никто не показался. Странно.

Машка трется об ногу и транслирует чувство голода. Тоже подорвалась. Ну, вот чего не спится? Жалобно так смотрит. А что я могу? Транслирую ей обратно то же самое. Мол, не меньше тебя жрать хочу. В ответ приходит мысль, что неплохо бы было кого-нибудь поймать и съесть. Так я и не против. Представляю, как Маха гоняется за здоровенной антилопой, чью ногу она пару дней назад доела. Видимо, картинку передать удалось и даже мой сарказм был понят. Обиделась. Повернулась ко мне задом, голову на лапы положила. Вся такая несчастная и голодная, позабытая, позаброшенная. Хвостом туда-сюда, туда-сюда и тяжко вздыхает. Артистка. Чья бы корова мычала. Лапы-то, поди, до задницы не стерлись, как у меня. На рюкзаке ехала. Тоже мне, воплощенное горе. Потерпишь. Транслирую картинку лагеря орков. Тут же уши торчком встали, а хвост трубой вздернулся. Чувствую острое любопытство. Беру на руки. Наблюдаем вместе. Включает мурчальник и облизывается. Приходит образ, как я с дубиной своей наперевес несусь к лагерю. Ага! Вот сейчас прямо! Только шнурки поглажу и побегу добывать пропитание. Пытаюсь передать чувство опасности. Плохо у нас с ней пока общение получается. Но уже хоть что-то понимать начинаем. А кушать действительно хочется, аж невмоготу уже.

Орки, кстати, развели костерок и что-то готовят. Тоже проснулись все. У-у-у, вражины. Какого-либо переполоха в лагере не видно. Значит, кораблики эти им знакомы. Но как же не вовремя. Теперь вся моя задуманная операция летит коту под хвост. Я и так-то сомневался, что выгорит, но шансы были, а теперь кранты. Наблюдаю дальше, лихорадочно перебирая варианты, которых просто нет. Шах и мат. С парусника меж тем спустили шлюпку, и за несколько рейсов основная часть команды переправилась на берег, люди, кстати, по крайней мере, похожи. Далее начался торг. Не дай бог кому-то пережить подобное. Там мою дочь торговали. Я, может быть, покажусь со стороны циничным эгоистом, но в тот момент плевать мне было на остальных земляков. Меня-то тоже постарайтесь понять. Врагу не пожелаешь пережить горе отца, когда его ребенка у него на глазах продают, а он бессилен что-то сделать. Разве что самому застрелиться. Честно говоря, недалек я был от этого шага. Машка, видимо чувствуя мои переживания, скулила рядом. Гости утра решили не ждать. Торг шел ожесточенный. Но, видимо, есть там, на небе, кто-то, раз не позволил случиться непоправимому. Нет, стреляться я б точно не стал, но и смотреть, как мою дочь грузят на корабль и увозят, не позволил бы. Точно стрельбу бы затеял. Постарался бы хоть что-то сделать, несмотря на то что там народу втрое прибавилось. Разум затмило бешенство, я уже встал и собирался двинуть на берег, как вдруг тревожно звякнул колокол с одного из кораблей. Звякнул и замолк. Естественно, все внимание переключилось на этот раздражитель. Но было уже поздно, к берегу начали приставать шлюпки. Большие черные шлюпки, набитые бойцами, и около десяти штук разом. Мне некогда было считать и разбираться, откуда они взялись. Я понял, что происходит что-то из ряда вон. Потому как забегали, засуетились и заголосили на берегу, это было явственно видно. Послышались команды. Ребята готовились к бою. Вот он мой шанс.