– Ты кто есть?!!

– Смерть твоя! – отвечаю и чувствую, как из моей глотки наружу рвется чужой рык. Медальон на груди снова нагрелся. Давненько я его не чувствовал. Мелькает догадка, но разбираться некогда. Жму спусковой крючок. Пум. Между удивленных глаз здоровяка образовывается точка, а со стороны затылка вылетает что-то красное. Очень хотелось снести ему башку своими руками, чтобы не тратить патроны, а заодно получить удовольствие от мести. Почему-то был уверен, что применив ту силу, которая таится во мне, он бы не смог защититься. Однако дозировать пока не умею. Только все разом кинуть наружу смогу, а тогда совсем свалюсь и надолго. Опускаюсь на колени. Силы иссякли окончательно. Вымотался за последнее время и эмоционально, и физически. В руки тыкается шерстяная морда Машки. Рядом встает Кар. Потом обоим пистона вставлю, за нарушение приказа. Хотя мальчишка помог. Что есть, то есть. Это же он зеленого поджарил, больше некому.

Можно сказать, жизнь спас. А главное, не струсил. Наш человек. Но для профилактики все равно получит.

– Ириша! Доченька! Ты где? – зову. – Это папа. Я за тобой.

– Папа? – Голос не столько удивленный, сколько недоумевающий.

Кряхтя, снова встаю на ноги и ковыляю на звук. Люди сидят плотно. Много. Гораздо больше десяти. Человек двадцать. Но мне в данный момент плевать. Вижу только своего ребенка и улыбаюсь. Успел. Режу веревки и прижимаю дочь к себе. На сердце тепло. Вот только ответной радости не особо заметно. Ирина явно растеряна.

– Ты? Откуда? Как меня нашел? – Она явно не знает, как себя вести.

Впрочем, чему удивляться. Мы с ней много лет не виделись и папой она давно привыкла называть другого человека. Нет в том ее вины. Дети никогда ни в чем не виноваты. Они, по сути, заложники ситуации. Всегда и во всем виноваты только взрослые. Ничего странного в том, что мой собственный ребенок дичится. Но я это как-нибудь переживу. Мой долг отца сделать ее жизнь безопасной. Остальное вторично. А чувства… чувства можно попробовать возродить. Начнем все сначала.

– Просто тебе нужна была помощь… вот я и…

– Но как ты здесь?..

– Ногами, Ириш, ногами. Ты сама как? – задаю глупый вопрос. – Цела? Теперь все хорошо будет. Прости, что сразу не смог прийти.

– Но… – начала было Ирина, однако наш не шибко конструктивный диалог перебивают.

– Мужик, может, остальных тоже развяжешь? – просит чей-то голос из толпы. Знакомый голос, кстати. Подаю нож стоящему рядом Кару.

– Освободи людей.

Тот кивает, берет клинок и начинает резать веревки. Сам я смотрю только на своего ребенка и наглядеться не могу. Чумазая, так и я не чище. Одежда рваная, ну дык мы все не лучшим образом выглядим. Главное, жива и рядом. Красивая, высокая. Ростом явно в меня пошла. Во всяком случае, маму точно переросла давно. Люба миниатюрная была. Приятно, черт возьми. Глупо, наверно, выгляжу со стороны. Так и плевать… Блин! Ну, никак не дадут пообщаться с ребенком. Рядом присаживается мужик в форменных милицейских брюках и когда-то белой майке. Его седые, пышные усы очень знакомо выглядят. Это же тот самый дядька сержант, что меня в «уазике» бросил. Я-то его узнал, а вот он, похоже, не узнает. Хотя это тоже понятно. Я несколько изменился, одет иначе, да и шерстью на роже зарос. Хочется дать ему в зубы, да сил нет. Ничего, позже это сделаю.

– Тебя за нами прислали? – спрашивает.

Они, похоже, так до конца и не поняли, что произошло.

– Нет.

– Как же так?

– Слушай, сержант, давай вопросы потом.

Снова встаю. Как же я, блин, устал, но осталось еще одно незаконченное дело. На соотечественников в этом вопросе полагаться не могу. Нужно обойти поле боя и проверить на предмет подранков. А ежели такие будут, то доделать дело. Ковыляю, а ноги подгибаются. Толпа смотрит за моими действиями. Вот как чувствовал, что правильно действую. Раненых оказалось достаточное количество. Причем в основном со стороны работорговцев. Всего двое было из черной братии и один зеленый. Но что те, что другие – воины. Они бились до конца, поэтому были и так при смерти. Я просто избавил их от лишних страданий. А вот среди людей в основном симулянты попались. Трое даже без единой царапины. Тупо попадали во время боя и прикинулись ветошью. Этих пристрелил с особым удовольствием. Не люблю трусов. Логично было бы добить раненых колюще-режущим оружием, но рука не поднялась. В бою бы на винегрет покрошил, а вот так… не смог. Пришлось тратить драгоценный боеприпас. Выстрел из автомата дает некую иллюзию, что вроде как не ты это сделал. Глупо, конечно, так рассуждать, но рассказываю честно, как было. Минут тридцать бродил по полю, а возле костра ничего не изменилось. Хоть бы кто помог. Нет, с места не двинулись, вроде мне одному это надо. Сержант вот снова полез со своими дурацкими вопросами.

– Слышь мужик! – осаживаю его пыл. – Я очень устал. Сил нет. Организуй кого-нибудь на кухню. Потом соберите все оружие, что тут разбросано. Короче, вооружи мужиков. Выстави охранение. Падальщики могут заявиться.

– В курсе. Видели таких.

– Очень хорошо, что видели. Значит, меньше объяснять. Ну и с трупами разобраться надо.

– А что с ними разбираться?

Смотрю на мужика удивленно.

– Удивляешь меня, сержант. Ты что, ходячих мертвяков еще не видел?

– Видел.

– Тогда к чему эти глупые вопросы?

– Да объясни ты толком. – Дядька явно обижается.

– Головы надо отсечь, – говорю, – иначе встанут. Вернее, могут встать. Я ведь только подранкам головы прострелил, они более не должны встать, и то не уверен. Ну как начнут подыматься, тогда еще и от них отбиваться придется. Понимаешь?

– Если честно, не очень. Когда все случилось, трупы встали только через несколько дней.

– Это у нас так было, а тут могут раньше встать.

– С чего бы?

– Магический фон тут выше.

– Чего?

– Ты просто делай, что говорю, а поймешь потом. Короче, подбери среди людей таких, кто не очень брезглив и приступайте. Да, одежду с них тоже снимайте.

– С трупов? Мародерить?

– Ерунду не говори. Народ в лохмотьях ходит, а тут добротно сделанная одежда, специально под местные условия. И потом, это не мародерство, рассматривай как сбор законных трофеев и информации. Потом объясню. Все объясню. Сейчас просто сил нет. Две недели за вами гнался. Последние четыре дня маковой росинки во рту не было.

– Лады, мужик. Отдыхай. – Он встает. – Так, народ. Слушай сюда. Нас вроде как освободили, но нужно кое-что доделать. Женщины, кто готовить умеет?

Слышатся женские голоса, которые говорят, что, в общем-то, все умею, более или менее. Вперед проталкивается крупная женщина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Крупная, это еще мягко сказано. Ростом как бы не с меня. Грудь такого размера, что под ней от дождя укрыться можно, и в плечах о-го-го. Не баба, а гренадер.