Она замолчала, понимая, что и так уже слишком много наговорила в желании хоть как-то объясниться с Сантьяго Веларде и в неумении, подобно Виктории, подобрать в сложной ситуации правильные слова. Герцог смотрел на нее с привычной невозмутимостью, а Кристина чувствовала, как ее лицо заливает краска. Дыхание чуть сбилось от смущения, и она снова схватилась за веер, чтобы укрыться от этой гнетущей тишины.

Герцог между тем нежданно тепло улыбнулся.

— Вы интересный человек, сеньорита Даэрон, — без всякой неприязни произнес он, в очередной раз изумив Кристину. — Признаюсь, мне давно ни с кем не было так приятно общаться, как с вами. Жаль, что вы обо мне совсем иного мнения, иначе, думаю, мы нашли бы немало точек соприкосновения хотя бы для занятных бесед.

И что Кристина должна была обо все этом думать?

— Если вы ищете себе приятного собеседника, то совсем необязательно на нем жениться! — выдала она, изрядно насмешив герцога. И в его смехе не было ни жестокости, ни издевательства. Все-таки Виктория была права: у него к ней совсем не романтический ингерес.

— Позвольте с вами в этом не согласиться, — весьма весело проговорил герцог, однако продолжить не успел, остановленный появлением камердинера с подносом в руках, на котором стояла чашка ароматного горячего шоколада, графин с лимонадом, два бокала, а также плетеная корзинка с крекерами. Кристина бросила быстрый вопросигельный взгляд на герцога: вряд ли камердинер по своему желанию вынес именно этот набор. Скорее всего, именно его хозяин предпочигал такое сочетание печенья и шоколада, и Кристина, обожающая оттенягь восхитительный вкус обжигающего напитка подсоленной выпечкой, увидела в этом добрый знак и надежду на счастливое разрешение недоразумения со свадьбой.

Однако продолжить прежний разговор ей не удалось. Дождавшись ухода камердинера, герцог предложил Кристине угощаться, а сам заговорил совсем, казалось бы, о другом.

— Где сейчас ваши родители, сеньорита Даэрон?

Кристина вскинула брови, никак не ожидая подобного вопроса. Однако ответила:

— В Египте. Они археологи, а там самая благодатная почва для их увлечения.

— Почему они не взяли вас с собой? — последовал новый вопрос и совершенно неверные предположения: — Не любите приключения? Боигесь неудобств? Предпочитаете изысканное общество африканской нищете?

Кристина поморщилась.

— Не хочу лишиться горячего шоколада по утрам, — с неожиданной обидой заявила она, однако тут же увидела в себе инфантины капризы, и опомнилась. Покачала головой, то ли осуждая себя, то ли возражая его версиям. — Родители решили, что для меня так будет лучше, — сухо сказала она, не желая показывать еще и эти огорчения. — У меня не было выбора.

Сеньор Веларде с интересом приподнял брови.

— Не было выбора или желания его делать? — жестко спросил он, и Кристина от неожиданности замерла с кружкой возле губ. — Порой за свое счастье надо бороться, а не принимать судьбу такой, какой ее видят для вас другие просто потому, что так проще и спокойней. Почему вы допустили, чтобы родигели оставили вас инфанте, если хотели отправиться с ними? Не верю, что они принудили вас силой! Вероягно, вас воспитывали в почтении к старшим и безоговорочном послушании, но все эти вещи хороши лишь в детстве, а в реальном мире приходится отвечать за свои решения, сеньорита Даэрон! Довольны вы тем, что получили в итоге, или сейчас предпочли бы переубедить родителей в их решении, даже если пришлось бы с ними рассоригься?

Кристина слушала его со всевозрастающим удивлением.

Он не только не жалел ее, но и вменял ей в вину случившееся, однако же он был прав! Она настолько не любила конфликтовать, что поставила эту свою черту характера выше всего осталы-юго, соглашаясь с теми вещами, что ей были бесконечно чужды, и принимая их. Четыре года отправлялась в ненавистный институт, отпускала родителей, не возмущалась их решением отписать себя воле инфанты, будто она была не их дочерью, а безмолвной служанкой, вынужденной мириться с любой несправедливостью. Угождала Виктории, исполняя все ее капризы и даже рискуя собственной жизнью ради ее спокойствия. Позволяла Рейнардо ухаживать за собой, хотя отлично понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Раза за разом предавала себя — и что получала взамен? Родители не стали любить ее сильнее, Виктория так и не начала ее уважать, а Рейнардо по-прежнему заботили только собственные чувства. Весьма сомнительные достижения. Но, пожалуй, пришла пора вспомнить и о собственных желаниях и сделать тот самый выбор, о котором говорил герцог Веларде. Вряд ли, правда, он имел в виду то, что задумала Кристина.

Она допила шоколад и на мгновение стиснула на чашке пальцы, принимая решение. Будет сложно, но она не отступит. В конце концов, герцог был ей совсем чужим человеком и потерять его расположение она ничуть не боялась.

Кристина отставила чашку и поднялась.

— Вы правы, сеньор, указав мне на мою слабость и посоветовав избавляться от нее, — старательно спокойно произнесла она и посмотрела ему в глаза. — И начну я с того, что откажу вам в своей руке. И никакие силы не заставяг меня изменить это решение. Я не хочу быть вашей женой, сеньор Веларде. И вам придется с этим смириться.

Он усмехнулся, но так, что Кристина мигом поняла всю глупость своей затеи. Он, несомненно, ждал от нее именно такого шага, а она поддалась на его провокацию.

— Боюсь, со мной этот номер не пройдет, — покачал он головой и снова облокотился на спинку кресла, абсолютно уверенный в своей победе. — Мы же уже договорились, что я не испытываю к вам нежных чувств. А значит, у вас нет против меня оружия, сеньорита Даэрон. Даже ваш отказ у алтаря ничего не измениг: согласно имеющимся у меня бумагам нас обвенчают и без вашего согласия.

Наверное, сейчас был самый удачный момент, чтобы спросить, зачем ему на самом деле все это нужно, но Кристина неожиданно почувствовала азарт борьбы и не захотела сворачивать с пути.

— Тогда мне придется от вас сбежать, — почти что весело заявила она, ощущая в себе силы сделать не только это, но и перевернуть весь мир. И как это сеньору Веларде удалось внушить ей такой вдохновение? Но свобода вдруг поманила, став настолько осязаемой, что Кристина не желала отказываться от нее, чего бы ей это ни стоило.

— Серьезно? — оборвал ее фантазии герцог и, прищурившись, смерил ее с ног до головы. — Вам хватит на это смелости, сеньорита Даэрон? Позвольте мне в этом усомниться, несмотря на ваше сражение с королевскими солдатами.

И ни слова о том, что он не даст ей возможности улизнуть от него и пойти против его воли. Герцог Веларде словно бросал ей необъяснимый вызов, но Кристина готова была его принять.

— Тем самым вы только развязываете мне руки, — уже безо всякого ощущения ужаса в душе сообщила она и, присев в прощальном реверансе, покинула герцогские покои.

Это был странный разговор, но он изменил Кристину и открыл перед ней совсем нежданные пути.

И все-таки было страшно.