Лишь спустя пару недель Беляку стала известна вся подноготная поднятой шумихи.

В тот злополучный субботний вечер полковник Золоторев заявился домой почти в полночь и в сильном подпитии. О своем загуле он в тот день никого из домашних не предупредил, а жена его Мария Степановна, была женщина властная и с железным характером. Она всю семью держала в своих руках и никому не позволяла такие вольности, даже мужу-полковнику.

Она расстаралась в тот день, с любовью приготовила на обед мужу его любимый украинский борщ, запеченную в тесте рыбу и картофельную запеканку. На кухне ей помогала старшая дочь Зина, любительница вкусно покушать. Время обеда пришло и прошло, наступил вечер, а полковник не появлялся и не давал о себе знать.

Когда же проштрафившийся супруг со слегка затуманенным взором и смиренно-виноватой улыбочкой на лице переступил порог, Мария Степановна выдержала нужное время, позволив своему благоверному закрыть за собой входную дверь. А потом обрушила на него все обиды, накопившиеся за долгие часы ожидания.

Обычно в подобных ситуация полковник терпеливо сносил высказывания жены. Но в этот раз он чуть перебрал, выпитое ударило в голову и придало смелости. Кто главный в семье? Кто командир? Кто и кому должен подчиняться? Началась домашняя разборка, с припоминанием прошлых обид и проступков.

И в самый разгар перебранки, полковник вдруг выяснил, что в такой поздний час его любимой младшей дочери нет дома.

— Где Лида?!

— Нас танцах, — пояснила старшая дочь.

— Сегодня в училище никаких танцев нет! — взревел полковник.

— А она в городском доме культуры.

— Кто ей разрешил?

— Я, — вставила свое веское слова Мария Степановна. — Лиде уже восемнадцать, не сидеть же ей вечно в девках!

В запале, сама того не желая, Мария Степановна обидела еще не замужнюю старшую дочь.

— С кем пошла?! — ревел полковник.

Тут-то Зина и «подсунула свинью» более удачливой и более красивой младшей сестре.

— Да с каким-то курсантом, чемпионом училища.

— Каким таким чемпионом?!

— Так о нем все говорят, — съехидничала Зинаида. — Он больше всех отсидел на «губе»!

— Фамилия?! — взревел полковник.

— Какой-то Белов, Беляков, Беликов… Не знаю точно, но зовут Сашей.

Тут-то и проявил полковник Золоторев всю полноту командирской власти. Всех поднял на ноги.

— Найти и доложить!

А когда в полночь пришла Лида, жизнерадостная, счастливая, веселая, у полковника как-то сразу же спал накал гнева. Тут еще и по телефону ему доложили:

— Курсант Александр Беляк найден и отправлен на гауптвахту!

Это донесение услышала и Лида. Она с тревогой переспросила:

— Кого отправили на гауптвахту? Саню? — вскинула на отца удивленный и разгневанный взгляд: — А за что?!

И перешла в бурное наступление.

Она со слезами на глазах, напомнила отцу, что он, полковник, начальник политотдела училища не мог оградить ее от преследований курсанта по кличке Серый. Что Серый систематически избивал всех парней, которые осмеливались танцевать с ней, что он не давал ей проходу. А теперь, когда появился Саня Беляк, когда он защитил ее в неравной драке, оградил от посягательств, его, честного и храброго, он, ее отец, в благодарность за все это, взял и отправил на гауптвахту!

— Приказ отменить не могу! При всем желании, — сказал полковник и, положив руку на вздрагивающее от плача плечо дочери, добавил. — Выйдет, тогда разберемся!

Через десять дней Беляка, отбывшего наказание, привезли в училище. Что он только не передумал за эти сутки, строго наказанный и без вины виноватый!

Едва Александр успел помыться, побриться, переодеться, как последовал приказ:

— Срочно к полковнику Золотореву!

«Все! — с болью в душе подумал Беляк, шагая к начальнику политотдела. — Моя учеба тут закончилась… Будут выгонять из училища…»

Открыл массивную дверь, шагнул в просторный кабинет. Вскинул руку:

— Курсант Александр Беляк по вашему вызову прибыл!

Полковник Золоторев сидел за столом, читал какие-то бумаги. Оторвавшись от чтения, он поднял свои цепкие глаза, и, откинувшись на спинку кресла, долго смотрел на Беляка. В его сосредоточенном взгляде Александр не уловил опасности.

— Свободен! — коротко произнес Золоторев наконец.

— Есть, товарищ полковник!

Александр вышел и закрыл за собою дверь. Облегченно вздохнул. Отчислением, судя по всему, не пахнет. Откуда ни возьмись, рядом оказался капитан Панков:

— Ну, и как?

— Сказал, что свободен, — ответил Беляк.

— И все?

— Все!

— Значит, пронесло! Он у нас отходчивый! Все в порядке, курсант Беляк! — улыбнулся капитан и добавил уже тоном приказа: — Отправляйся на занятия!

А через месяц курсант Александр Беляк проснулся рано утром в генеральском доме, в квартире полковника Золоторева. Александр лежал на раскладушке, укрытый пушистым шерстяным одеялом. Сам полковник, громко похрапывая, спал на диване. А у дверей стояли остроносые щеголеватые туфли начальника училища генерал-майора авиации Алексеева.

В этих туфлях Александр Беляк лихо отплясывал русскую, барыню и гопака, и танцевал в обнимку с Лидой на глазах ее родителей вальсы и танго на шумной свадьбе Зинаиды Золоторевой, старшей и единственной ее сестры. Она вышла замуж за курсанта четвертого курса Юрия Даниленко. Был он роста высокого, худощав телом, с выпуклыми темными глазами, в которых постоянно гнездилось выражение скрытого недовольства, словно все окружающие ему чем-то обязаны. Петр Николаевич Золоторев определил зятя служить в местном полку на приличной должности летчика-инструктора.

— Папа и тебя хорошо устроит, мой генерал, — нашептывала Лида, прижимаясь в танце к Александру.

Слова «мой генерал» были приятны его слуху, и Александр жил надеждами и ожиданием скорой перемены в своей судьбе. И в то же время слова эти звучали слишком определенно и казались несколько преждевременными…

Нежданные перемены нагрянули в училище, нарушив четко налаженный ритм учебного процесса, отработанный годами.

Александр Беляк и его однокурсники, успешно сдав последний экзамен, уже жили радостями предстоящих каникул. Но вместо получения отпускных билетов, весь бывший третий, а ныне уже четвертый курс, как по тревоге, выстроили на плацу.

Перед ними выступил начальник училища.

— Отпуска отменяются, — сказал генерал-майор Алексеев. — Родине нужны летчики. С завтрашнего дня приступаем к занятиям по ускоренной программе. Ваш выпуск состоится на полгода раньше, через шесть месяцев.