На глазах Алексея мина накрыла еще один кукольный домик. Она пробила крышу и рванула внутри. Дым и пыль валили столбом. Домик качнулся, задрожал. Стены складывались вовнутрь, ломались на куски.

Противник наседал с двух сторон, отрезал бойцов Берегового от замка. Немцы наступали густо и теряли солдат. Советские автоматчики выкашивали их прицельным огнем.

Но людей у Берегового было мало. Они не могли сдержать натиск врага.

В замке находились офицеры контрразведки СМЕРШ, за жизнь которых отвечал командир роты. Но туда уже не добраться. Надо людей спасать, сохранить боеспособность подразделения!

Автоматчики пятились, перебегали, стреляли на ходу. Взрыв мины разбросал экипаж советского мотоцикла, несущегося между домами.

Береговой был жив. Он в фуражке и плащ-палатке гнал своих бойцов по улице, размахивал ППШ. Его солдаты выбежали на южную окраину городка, пронеслись через поляну, влетели в кусты, где снова заняли оборону. Многие не добежали, упали и не поднялись.

Немецкая пехота наводнила горящий городок. Солдаты переулками валили на юг. Они выбегали на поляну, рвались дальше.

Из кустов по ним ударил залп и повалил не меньше десятка человек. Уцелевшие пехотинцы бросились обратно. Из переулка, давя заборы, выбралась «Пума». Наводчик стал садить из пятидесятимиллиметровой пушки по кустарнику.

— Командир, валить отсюда надо! — пробормотал Черкасов. — Наших рассеяли. Обратно они не вернутся.

— Некуда уходить, — огрызался Алексей. — Мы сами себя в капкан загнали. Только через ворота можно уйти. Иначе нас на холме сразу засекут. Полюбуйтесь, что творится, товарищи офицеры.

События принимали совсем нехороший оборот. Контрразведчики видели всю центральную улицу, разделяющую город на две части. Именно она и вела к замку, сначала терялась за кустарниками на склоне холма, потом снова возникала и устремлялась к воротам.

«Пума» вернулась на дорогу и стала разворачиваться на восток.

— Я не понял, — пробормотал Черкасов, смертельно побледневший. — Это что получается? Вся эта уйма немецко-фашистской сволочи за нашим бароном пришла?

Алексею было непонятно, шутит он или глупеет на глазах.

Позади «Пумы» обрисовались два грузовых «опеля». Они тоже шли на восток. Судя по всему, кузова у них были не пустые. Из переулков выбегали пехотинцы, устремлялись за автотранспортом.

«Не время сокрушаться, — решил Алексей. — Часть немцев идет на замок. Просто так, зачистить территорию? Или у них есть конкретная цель?»

— Семашко, за мной! Черкасов, остаться, приготовиться к бою! — приказал он.

Саблин катился вниз по винтовой лестнице, цепляясь за каменные перила. Ныли ребра, кружилась голова.

— Мы вас выписываем, но чтобы никаких подвигов, — напутствовал его перед отъездом из госпиталя старенький военный хирург. — Знаем, чем кончается ваше геройство. Помните, что ваши кости не железные, вы пережили тяжелые ранения, еще толком не восстановились.

— Разумеется, доктор, никаких подвигов. Как вы могли подумать? — сказал Алексей. — Я буду тише травы, ниже воды… вернее, наоборот!

Эх, выполнить бы прямо сейчас те самые обещания!

Задыхаясь от боли, он вылетел из башни.

Крохотное подразделение стояло во дворе. Бойцы выжидающе таращились на капитана.

— Овечкин, сколько людей?

— Двенадцать штыков, товарищ капитан. Со мной тринадцать.

Эх, если бы действительно штыков. Это ведь живые люди!

— Ворота заминировать, живо! Гранаты под створки, чтобы сработали в момент открытия. Да побольше, не жалеть! Пулеметы?..

— Два ручных, товарищ капитан.

— В обе башни, пулей, сержант. Фрицы уже едут! По одному автоматчику в башни. Всем остальным занять оборону во дворе!

Началась суета. Бегали люди, сержант орал как подорванный. Конопатый боец с рыжими кудрями, торчащими из-под пилотки, тащил в башню пулемет. Алексей прыгал следом, поторапливал.

Черкасов в башне принял оружие, втащил к себе за шиворот бойца. Они начали громоздить пулемет в амбразуру. Саблину хотелось верить, что в южной башне сейчас происходило то же самое.

В замок направлялась целая экспедиция! «Пума», пара мотоциклов, два грузовика с пехотой. Вслед за машинами бежали солдаты вермахта с засученными рукавами и автоматами МП-40 на ремне. Поблескивал пот на раскрасневшихся лицах.

Грузовики остановились у подножия холма. Наверх пошла пехота. Солдаты возникали из-за косогора, перебегали, ложились.

Пулеметчик в южной башне молчал. Он ждал, когда заговорит его товарищ, устроившийся в северной.

Из-за «Пумы» высунулся пехотный офицер, что-то приказал своим солдатам и сразу спрятался.

В мозгу Алексея остался вопросительный знак. В этом офицере было что-то знакомое. С чего бы? Среднего роста, крепыш, капитанская форма, фуражка. Обычный типаж. Но Саблин вдруг подумал, что в образе этого типа чего-то не хватает. Такая вот предельно странная мысль не задержалась в его голове. Не до того было.

Не встречая сопротивления, немецкая пехота поднялась в полный рост и устремилась к воротам.

— Давай, рыжий! — гаркнул Алексей.

Кинжальный огонь с двух башен смял противника. Пулеметчики стреляли в упор. Немцы попали в переплет, валились кучами.

Горстка выживших солдат бросилась вперед, чтобы укрыться в мертвой зоне под воротами, но участь их оказалась печальной. Все они полегли дружно и сплоченно.

Пехотинцы, находившиеся в задних рядах, не стали искушать судьбу. Они кубарем катились с холма, теряя каски и оружие. Гневно орал из-за «Пумы» офицер.

Алексей опять напрягся, отлип от прицела ППШ. Тысяча чертей! Гауптман кричал по-немецки, но он готов был поклясться, что уже слышал этот голос.

Тут Саблин вдруг заметил, что пушка «Пумы» смотрит прямо на него.

— Ложись! — выкрикнул он, отлетел от амбразуры и заметил краем глаза, как попятился понятливый Черкасов.

Гавкнула пушка. Снаряд ударил в стену башни между бойницами, выбил несколько камней из кладки. Истошно закричал веснушчатый боец, схватился за лицо, повалился на спину. Он что, глухой?!

Пушка продолжала палить, но уже по другой башне.

Пулемет висел в амбразуре прикладом к полу. Все помещение наполнилось дымом. Оперативники кашляли, многоэтажно выражались.

Черкасов кинулся к бойцу, перевернул его. Тот уже не кричал, только вздрагивал. Кровь шла горлом. Осколок впился в его шею, он умирал от того, что не мог дышать.

Алексей припал к пулемету, яростно моргал, всматривался в прорехи между клубами дыма. Он увидел, что поддержка артиллерийским огнем пошла немцам на пользу. Они опять оседлали косогор, перепрыгивали через тела мертвых товарищей. Теперь они прикрывались пальбой и пороховым дымом.