Алексей строчил из пулемета, пока не кончились патроны в диске. Теперь оставаться здесь было бесполезно. Практически все уцелевшие немцы ушли в слепую зону.

Саблин и Черкасов слетели вниз по лестнице, выпали во двор, не смогли остановиться, покатились кубарем. Практически одновременно из южной башни выпали Семашко и пулеметчик с перекошенным лицом. Парня душевно контузило. Приподнялись солдаты, засевшие в сквере за скульптурными композициями.

— Товарищ капитан, сейчас немцы ворота продавят! — истошно закричал Овечкин.

За оградой рычала техника. Похоже, «Пума» развернулась задом и выдавливала ворота внутрь. Они тряслись, надулись словно мыльный пузырь.

— Все в сад! — приказал Алексей. — Приготовить гранаты! Держать оборону!

Солдаты разбежались, залегли за кустами и неработающим фонтаном. Погиб пока только один из них. Оставалось двенадцать, плюс опергруппа из четырех офицеров. Не сказать, что совсем уж ничего, и все же полное самоубийство!

Демоны уже топтались на пороге. Ворота тряслись. Саблин лихорадочно озирался.

— Хомчик! — позвал он, и возбужденная физиономия в запотевших очках тут же высунулась из-за двери, ведущей в замок. — Олежка, ты немного знаешь немецкий. Тряси этого фон барона. Тут должен быть подземный ход. Он идет из подвала либо еще откуда-то. Действуй! К нам не лезь, сами справимся.

Хомчик кивнул и пропал.

Ворота треснули, красиво ввалились внутрь, сложились как две игральные карты. Разворачиваться «Пуме» было некогда, не атаковать же задом! Она сдала от проема.

По рухнувшим створам во двор замка влетел мотоцикл «БМВ» с коляской. Пилот в гигантских очках подался вперед, вцепился в руль. За его спиной сидел автоматчик, в люльке — пулеметчик, который не успел нажать на гашетку.

Сработали лимонки, заложенные под ворота. Сначала рванула одна, за ней детонировали другие. В небо взметнулись столбы огня и дыма. Зазвенели истерические вопли последних защитников рейха.

Мотоцикл пошел юзом. Автоматчик свалился на землю и, кажется, свернул шею. Пилот от страха выпустил руль. Мотоцикл, виляя боками, сделал корявый круг между садиком и пробитыми воротами, вонзился в стену, взорвался и окутался черным дымом.

— Весь вечер на манеже! — нервно выкрикнул боец, укрывшийся за изваянием ангела.

Восьмиколесная «Пума» разворачивалась где-то за воротами. Она не могла летать как реактивная. В проем, окутанный дымом, лезли солдаты, бросали противопехотные гранаты с длинными рукоятками — колотушки, как прозвали их в советских войсках. Они взрывались с недолетом и никому не вредили.

Солдаты вермахта, бледные как ожившие мертвецы, выныривали из дыма и тут же попадали под шквальный огонь из стрелкового оружия. В считаные мгновения весь проем в каменных стенах завалили тела в форме мышиного цвета. Стонали раненые, метались те, кому посчастливилось уйти от пули. Несколько пехотинцев залегли в районе горящего мотоцикла, но пока не представляли серьезной опасности.

Шестнадцать советских солдат и офицеров, засевших в садике, палили в упор из всего, что у них было, — словно крыс уничтожали! Второй мотоцикл подстерегала участь первого. Водитель пытался прорваться во двор, пулеметчик палил из МГ-42, но в таком ливне пуль им не на что было рассчитывать. Лопнуло переднее колесо, машина поднялась на дыбы, солдаты корчились, нашпигованные пулями.

Алексей тоже стрелял из автомата. Пот заливал его глаза, зрение подводило. Он ловил в прицел перебегающие фигурки, плавно нажимал на спусковой крючок, радовался, когда пуля находила своего героя.

Немцы не кончались, лезли как тараканы. К концу войны у них появилась какая-то фанатичная обреченность. Они шли на смерть, не зная страха. Это не могло продолжаться вечно.

В завихрениях дыма Саблин видел, что «Пума» за воротами уже развернулась, готова была вторгнуться во двор, но пока не могла. Разве что по головам немецких солдат. Стрелять наводчик побаивался: мог своих перебить.

Пехота наседала. Одни сразу падали, другие откатывались, прятались за телами, стреляли наобум.

Офицер перебежал от «Пумы», встал за стеной с «Парабеллумом» в руке. Алексей вновь увидел его лицо и подумал, что в этой возбужденной роже явно чего-то не хватало.

Какой-то шум раздался за спиной капитана. Он вставил в автомат последний магазин, обернулся.

Старший лейтенант Хомчик пинками гнал барона из дома. Лицо фон Кляйста исказилось, сухие губы шептали что-то вроде молитвы. Его руки были связаны в запястьях.

Хомчик схватил барона за шиворот, пригнул, сам благоразумно прятался за ним. Они бежали к той самой лестнице, ведущей в подвал, миновали опасный участок.

Немецкий офицер, похоже, заметил их, стал орать своим, чтобы не стреляли, но куда там, огонь продолжался. Этой паре просто повезло. Хомчик толкнул барона на лестницу, нырнул сам.

«А ведь этот гауптман прибыл сюда по душу барона! — просверлила мозг Алексея очевидная догадка. — Солдаты ни черта не знают, выполняют приказ, а офицер явно не прост».

— Командир, ты меня слышишь?! — проорал Хомчик из безопасной ниши.

— Пока слышу, — отозвался Саблин. — Чего надо?

Ему приходилось напрягать голос. Пальба приутихла, но отдельные выстрелы еще гремели. Похоже, что-то назревало.

— Давайте сюда. Барон сознался. Он жить хочет! — с надрывом выкрикивал Хомчик. — Это в подвале, там люк, старая канализация!

Вот такая прелесть! Знакомый лаз, где барон прятал свои архивы. В принципе, логично. За нишу солдаты не ходили, подземный ход не нашли.

— Я понял. Хомчик, тащи его в подвал! Если не придем, действуй по обстановке. Барона надо доставить живым!

— Товарищ капитан, патроны кончаются. Что делать?! — истошно выкрикнул сержант Овечкин.

Нервная смешинка обожгла губы Алексея. Что делают русские мужики в подобных случаях? Кулаками машут! Поздно отступать к подвалу. Все полягут.

Критическая масса немецкой пехоты накопилась у ворот. Мыльный пузырь надулся и лопнул! Солдатня мышиного цвета с ревом кинулась в атаку! Страшные, с перекошенными рожами, они вставали, устремлялись вперед, вбегали в садик, основательно распотрошенный свинцом.

— В контратаку, бойцы! — приказал Алексей, не узнавая свой голос.

— За мной, болезные! — продублировал призыв Овечкин. — Покажем этим доходягам, что такое нормальный кулачный бой!

Солдаты и оперативники контрразведки СМЕРШ поднялись и с воплями бросились на врага. Стенка на стенку!

Муть повисла в голове Алексея, все полезные мысли кубарем умчались оттуда. Он бежал вместе со всеми, стрелял из автомата короткими очередями, орал как припадочный.

Семашко выхватил нож. Видать, с патронами у него было совсем туго. Черкасов перехватил автомат за ствол и попер как истребитель.