Этель подняла глаза, закинув огненно-рыжие локоны за спину. С момента возвращения огненной стихии Этель полностью пришла в себя. Теперь на ее щеках играл румянец, а глаза блестели. Багряное платье выгодно подчеркивало пышные формы бывшей королевы драконов. Пусть она и выглядела невинной овечкой, но теперь ей было меня не провести милой улыбкой, с которой она заговорила:

– Позволь Старейшине стаи говорить за меня, Эрик.

Только ей одной (ну, еще Макону, когда они были наедине) разрешалось обращаться к Эрику по имени. Королевские связи, будь они прокляты, хотя я бы предпочла поставить ее на место, как когда-то делал Эрик, когда одергивал меня, упоминая, что я не имею права произносить имя королевы вслух.

Макон улыбнулся Этель и посмотрел на буревестника. Если кремниевому было что сказать ему, почему он не сказал этого днем? Зачем пожаловал сюда к шаманам?

Собранный, в безупречно-гладком серебряном камзоле Макон откашлялся. Оглянулся на шаманов, а после остановил свой взгляд на мне и сказал:

– Все эти дни я говорил с драконами и чужестранками, которые создали семьи, Марина. Не все из них готовы расставаться навсегда. Лорд Стихий принял жестокое решение, как и в отношении тебя, так и по отношению к ним. Ты единственная во всем мире, кто может говорить с ними. Раз уж ты хочешь обратиться к ним сегодня, предложи им вот что. Пусть вместо чужестранок, которые не хотят возвращаться, в твой мир отправятся те из драконов, которые отчаялись найти в Гийлире свое счастье.

– Ты… – мой голос сорвался, пока я переводила удивленный вид с Макона на Этель. – Ты хочешь перенестись в мой мир вместо меня, Макон?

– Да. Может быть, это сработает. Я займу твое место там, а ты – мое здесь.

– Нам нет смысла оставаться в Гийлире, – подала голос Этель. – Ты ведь понимаешь нас, Марина.

Меня чуть не передернуло от звучания моего имени из ее уст, но я все-таки сдержалась. А Этель продолжала:

– Я хочу новой жизни, Марина. У вас нет истинных пар, и я хочу решать сама, в кого влюбляться. А не подчиняться зову крови.

Я медленно кивнула, снова переводя взгляд на Макона. В глазах кремниевого впервые появилось воодушевление, которого не было раньше. Макон надеялся получить второй шанс, которого у него не было в Гийлире.

– Ты же понимаешь, что можешь ее никогда не встретить в моем мире? – тихо спросила я. – Мой мир огромен…

Макон легкомысленно пожал плечами.

– По крайней мере, я буду на это надеяться, – ответил он.

– Почему вы думаете, что это не нарушит потоки Времени?

– Я говорил с шаманами Времени, – Макон протянул мне свиток. – Это списки. Тех, кто хочет остаться со своими семьями, и теми, кто хочет вернуться. Шаманам лучше известны особенности Времени, но не так хорошо, как Лорду Стихий, конечно. Однако они сказали, что это возможно и тогда взаимный обмен не породит сильный всплеск в Пустоте, как если бы мы просто попробовали кого-то стереть из этого времени. А так…

– Минус на минус дадут плюс, – закончила я.

– Да, – кивнул Макон. – Эти списки связаны. На каждую чужестранку приходится дракон и наоборот.

Я раскрыла свиток и с трудом разобрала витиеватый почерк дракона, но все-таки нашла свое имя… Как и имя напротив.

Я подняла глаза.

Этель улыбалась. Впервые мне показалось, что в этой ухмылке не было злорадства.

– Я вернусь вместо тебя, Марина, – сказала бывшая королева драконов. – Мне кажется, это будет правильно.

До рези в глазах Эрик вглядывался в пустую дорогу.

Рин задерживалась, а дипломатия никогда не была ее сильной стороной, как это уже не раз доказало ее общение с Создателем Миров. Грубить Лордам Стихий Рин не станет, по крайней мере, Эрик хотел в это верить. Его женщина была полна неожиданностей. Впрочем, наряду со вспыльчивым характером она была достаточно умна для того, чтобы не добавлять новых сложностей в их и без того непростые отношения с Лордами Стихий.

Но она была беременна. И отправилась говорить сразу с шестью порождениями стихий в одиночку. Он понимал, что отпустил ее только потому, что не было другого выхода, а еще был совершенно уверен в том, что как только она вернется, он больше не отпустит ее ни на шаг от себя.

Сколько бы не было им отведено времени, каждую минуту после ее возвращения он проведет рядом.

«Смертная не сможет родить дракона».

Эрик тряхнул головой. С тех пор, как он узнал о беременности Рин, голос Вайса так ясно звучал в его мыслях, как будто Повелитель Культа был до сих пор жив и стоял за его спиной.

Вайс совершил много непростительных ошибок, и Эрик хотел верить, что в этом вопросе шаман тоже ошибался. Рин должна жить. Она сумеет договориться со стихийными порождениями этого мира, а после он сам сделает все, чтобы она выжила. Ведь именно об этом она и просила его, когда сидела на коленях в полумраке спальни и говорила тихим срывающимся голосом.

Она прекрасно знала свои шансы. К сожалению, Гийлир слово в слово повторил слова Вайса. И если Повелителю Культа Эрик мог не поверить, не верить Создателю Миров было уже сложнее.

Наверное, сейчас со стороны для подданных он казался неподвижным и спокойным, как гранитная стела, на самом же деле, внутри Эрик кипел, как разбуженный вулкан. Его разрывало на части от желания защитить его женщину и броситься следом за ней в лес, но обстоятельства держали его на месте.

А еще он никогда в жизни не чувствовал себя настолько бесполезным, как сейчас. Все сложности, с которым они столкнулись, обрушились на ее хрупкие плечи. Она спасла его от проклятия, спасла мир от уничтожения, а теперь собиралась спасти их ребенка.

И у Эрика не было оснований не верить в то, что Рин отступит. Его королева, может, и казалось обманчиво мягкой, на деле же именно она, когда дело касалось важных для нее вещей, действовала с такими упрямством, упорством и отчаянием, которым мог позавидовать любой мужчина.

И тем не менее, она была и оставалась смертной. Как и в первый миг, когда она впервые проснулась в Гийлире, так и сейчас. Прежняя. Все та же. Это он, благодаря ей, изменился – вернул себе Трон и крылья. Она же сделала все это для него, но ничего и никогда не просила для себя.

И даже та ее просьба, которую она озвучила, сидя у него на коленях, больше касалась заботы об их ребенке.

Сама беременность тоже до сих пор не укладывалась в голове Эрика. Слишком мало времени прошло. Говорят, мужчинам нужно больше времени, чтобы примириться с отцовством. Ему так точно не хватит даже вечности. Он готов был никогда не брать Рин так, как полагается мужчине брать женщину, лишь бы избегать этого щекотливого положения. Не умер бы, перетерпел бы. Вариантов хватало. Другие драконы жили точно также, им приходилось усмирять плоть и желания ради того, чтобы любимая женщина оставалась в живых.