Я судорожно выдохнула, крепче обнимая себя руками.

– И какое это «но»?

Легкая улыбка коснулась его губ, когда он произнес:

– Уверен, что ты бы справилась с темпераментом буревестника в постели, но существует кое-кто еще, с кем тебе придется иметь дело.

С этими словами он коснулся моих рук, которые я так и держала на животе, обхватив саму себя в объятиях.

Что?…

Почему он накрыл мои ладони, которые я держу на животе?…

Я покачнулась, изумленная до глубины души.

– Но… – выдохнула я и запнулась, потому что мои мысли хаотично носились, совсем как слетевшаяся на свет мошкара.

– Вот именно, – мягко согласился Гийлир. – Теперь ты просто обязана вернуться, потому что смертная не может выносить дракона. Это и есть твое «но».

– У нас была одна-единственная ночь! Как такое возможно?! Ведь прошло только несколько часов, откуда ты можешь знать?

Гийлир закатил глаза:

– Я Создатель Жизни, Марина, и именно поэтому сейчас я здесь. Как правило, только одной-единственной ночи и бывает достаточно, разве нет? И это тот самый случай.

– Нет… Если это так, тогда я тем более должна остаться! Я не могу просто взять и исчезнуть!

Гийлир покачал головой, отпуская меня.

– Ты смертная.

– И что? Разве ты не можешь помочь мне?

– Я?… – вздохнул Гийлир, переводя взгляд на предрассветное небо. – Я отправляюсь дальше. Моя миссия здесь окончена. Мир спасен и будет жить дальше. Пусть иначе, чем было до этого, но такова и есть цена спасения. Меня ждут иные миры, которым нужна моя помощь. Здесь моя задача выполнена.

– Вот как, – сжала я кулаки. – Значит, теперь судьба этого мира больше не зависит от меня, и я тебе больше не нужна? Как и Этель когда-то! И теперь меня можно отправить обратно?!

– Не утрируй. Я все еще забочусь о тебе, Марина, именно поэтому я здесь. С самого начала хочу предупредить тебя заранее о том, что будет и к чему ты должна готовиться. Если хочешь дать жизнь своему ребенку, хочешь увидеть, как он будет расти и развиваться, как сделает первые шаги, то уходи! В твоем мире он будет обычным ребенком, а не драконом, который убьет тебя!

– Лорд Стихий сказал, что женщины вернутся в свое время и забудут обо всем, что было с ними!

– Другие женщины – да. Я здесь для того, чтобы ты не забыла. А еще только я могу вернуть тебя обратно в твой мир вместе с твоим ребенком. Видишь, мне не все равно. Я хочу в последний раз отблагодарить тебя за все то, что ты сделала.

С колотящимся сердцем я посмотрела через стеклянную стену на спящего в кровати Эрика.

– Но если я уйду, Эрик не увидит своего ребенка… Не увидит первых шагов и не услышит первых слов. По-твоему, это честно?

– Это не вопрос честности. Это вопрос жизни и смерти, Марина.

– Нет, Гийлир, – процедила я. – Это все тот же эгоизм и самовлюбленность богоподобных существ. Вы привыкли вершить судьбы и вам плевать на мелкие погрешности. Я нужна была тебе только для того, чтобы исправить твои же ошибки! А я пошла на это ради Эрика, и ты знаешь это. Я спасала этот мир только ради него! А теперь я больше не нужна тебе. Совсем, как и Этель когда-то, которую ты просто вычеркнул из истинных, так и меня теперь ты собираешься вычеркнуть из жизни Эрика. Богов ведь не волнуют чувства смертных, верно? Ты облажался, Гийлир, когда запер лордов Стихий в Сердце, но понял свое ошибку слишком поздно. И даже теперь твою ошибку исправила сначала я, а теперь исправляют Лорды Стихий, которые продолжают бороться с Пустотой. Они, а не ты! С самого начала ты думаешь только о чем-то масштабном, великом, а я – просто смертная. Но у меня есть чувства. И поэтому я остаюсь. Если ты не можешь помочь мне остаться, то отправляйся странствовать между мирами и продолжай жертвовать чужими жизнями, как всегда это делал и как всегда поступают Боги. Черт возьми!

– Марина…

– Нет, Гийлир. Хватит. Да, наверное, создать целый мир непросто, но, знаешь, оказывается еще сложнее не бросать его. В моем мире говорят: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Так вот нравится тебе это или нет, но ты все еще в ответе за тех существ и за те миры, что ты создаешь. И знаешь, что еще? Теперь я поняла, кто могущественная и древняя сила этого мира. Вовсе не ты, это Лорды Стихий, которые были с этой землей с самого начала! Даже ты с ними не справился. И именно они сейчас вытаскивают этот мир из того дерьма, в котором он очутился благодаря тебе!

– Это драконы обрекли стихии! – взревел Гийлир.

– Но это ты создал драконов в этом мире! Это ты дал им магию и не озаботился тем фактом, что в их руках оказалось такая мощь, которую некому было сдерживать, потому что стихийники оказались заперты в Сердце! А сейчас ты просто отобрал магию у драконов! Как какую-то опасную игрушку у неразумных детей. Неужели, по-твоему, это лучшее решение?

После моей пламенной речи на лице Гийлира не отразилось ни одной эмоции. Он только пожал плечами.

– Дело твое. Я думал ты умнее, но значит, я ошибался, раз ты все еще считаешь, что лорды Стихий захотят помочь тебе выжить и выносить этого ребенка ради того, чтобы сделать короля драконов счастливее. Если кого стихийники и ненавидят, так это драконов. Лордам Стихий неведомы чувства, Марина. Их не растрогать первыми шагами твоего ребенка, которых не увидит Эрик. Они отошлют тебя обратно с той лишь разницей, что ты вернешься в свой мир без воспоминаний и без беременности. А я предлагал ее тебе сохранить. Но ты отказалась.

– Что ж, – сказала я, по-прежнему обнимая себя. – Я все еще не дракон и никогда не стану им, и я по-прежнему единственный человек в этом мире, кто способен разговаривать со стихиями.

В его голосе впервые появились нотки угрозы, когда он сказал:

– Ты стала той, кем ты есть благодаря мне, Марина. Не забывайся.

– Не буду. И обязательно попрошу шаманов сочинить в твою честь какую-нибудь священную песню, если выживу. Богам ведь нравятся песни в их честь, не так ли, Гийлир? Нравятся, что шаманы копируют татуировки и стараются во всем быть похожими на тебя. Ведь это так льстит, да?

– Навсегда запомни это момент, потому что я не предлагаю дважды, – только и ответил Гийлир прежде, чем растворился в воздухе, словно призрак.

После разговора с Гийлиром я вернулась в постель. Небо только начало светлеть, и, хотя я думала, что заснуть больше не удастся, в сон я провалилась почти сразу же. Когда проснулась в разгар дня, Эрика рядом уже не было. Тело болело после бурной ночи, и вставать совершенно не хотелось.

Перевернувшись на другой бок, я снова закрыла глаза, чувствуя, как по щекам полились слезы обиды. Я коснулась ладонями совершенно плоского живота и ощутила, как в тот же миг на плече заворочались черные змейки.

Раньше, чем я опомнилась, вместо стен спальни я увидела голубое небо и крохотную точку, что росла и приближалась против солнца. Приложив ладонь к глазам, я смотрела на нее, стоя на террасе, а после увидела рядом с собой Эрика.