Зря сказала. Клыкастик окончательно погрузился в самое устойчивое из состояний любой системы – он попросту завис. Зато толпа не дремала, налегая на нас все сильнее, и в какой-то миг я оказалась вытолкнута за ограждение, прямо перед несущимися во весь опор ослами.

Уклонившись каким-то чудом от первого длинноухого скакуна, у меня были все шансы повстречаться лоб в лоб со вторым. Уйти вбок не получалось по банальнейшей причине: и справа и слева точно так же таранами мчались упрямые рысаки предгорий.

Я инстинктивно подняла ногу в тот самый момент, когда осел оказался прямо передо мной. Его морда, наклоненная к земле, очутилась под моей кроссовкой, а я продолжила взбираться по шее ошалевшего от такой наглости животного. Увы, холка ишака на поверку была гораздо коварнее любого натянутого каната. Разъехавшиеся в стороны ноги заскользили вниз.

В результате я оседлала упрямую скотину задом наперед. Непарнокопытный же, испытав истинный шок, решил, что галоп – слишком несолидная скорость для выражения пережитых его тонкой душевной организацией волнений. Взбрыкнув задом, он понесся, обгоняя всех и вся.

Наездник, выпустивший поводья еще в момент моего эпохального восхождения на его транспортное средство, стесненный фасоном маскарадного костюма, а самое главное – увидевший перед собой безумную, всклокоченную девицу в шапке из пожарной пены, за которой, словно шлейф парадной мантии, волочились крики полиции «вон она!», «задержать!» и звуки свистка, решил выбыть из гонок во всех смыслах этого слова – попросту выпав из седла. Я же, в своем нынешнем положении, могла видеть все, что оставила позади, зато грядущий путь был загадкой. Не мудрствуя лукаво, отважилась подсмотреть, куда же так упрямо стремится мое транспортное средство, и оглянулась через плечо. Зря. Впереди маячил Т-образный перекресток. И если один из его рукавов предполагал ослиную трассу, то противоположный был забит зрителями. Ишака же смущали оба варианта, поскольку скорости упрямец не сбавлял, вознамерившись осчастливить своим появлением фойе высотки, что значилось прямо по курсу. Судя по всему, это было здание местного бизнес-центра, одетого в парадный фрак из стекла и бетона.

Когда я, сглотнув, повернулась обратно, то взору предстали несущиеся на меня ослы со всадниками. Только лидировал почему-то в этом марафоне… Пауль, бегущий на своих двоих столь резво, что обогнал остальных четвероногих участников гонки.

Я замотала головой, силясь прогнать наважденье, но в этот самый момент мой упертый транспорт завершил свою эскападу по брусчатке и, ничтоже сумняшеся, резво влетел в стеклянный холл. Надо ли говорить, что с его пути спешили ретироваться представительные синьоры, а синьориты спешно стучали каблучками, истерично крича, словно это был не осел, а Т-34, взявший курс на Берлин.

Длинноухий же, ощутив, что его никто не понукает и не дергает удила, не иначе как решил, что пора бы взять у судьбы реванш.

Я, судорожно вцепившаяся в луку седла, с вывернутой шеей наблюдала, как непарнокопытный строптивец устремился к лифту.

Нет, у осла не было тяги к небесам, и он не желал испытать прелести клаустрофобии в кабине. Причина была ароматно пахнущей, яркой, свежей и соблазнительной: букет цветов, столь пышный, что закрывал державшего его курьера.

В голове успела лишь мелькнуть мысль о том, что этого ушастого засранца не кормили со вчерашнего вечера, поскольку, проигнорировав все мои понукания, он устремился именно к посыльному, а вернее, к его яркой и сочной ноше.

Осел, а с ним довеском и я, влетели в лифт, заставив обитателей подъемного механизма прижаться к задней стенке. Ишак, затормозив столь же резво, как и до этого ускорившись, едва не скинул меня со своей шеи. Удалось все же удержаться, правда, чертыхаясь и судорожно цепляясь за столь норовистый транспорт руками и ногами. Пока я приходила в себя, наглая ослиная морда принялась уничтожать букет со скоростью оголодавшей стаи саранчи, не оставляя не только толстых стеблей, но и декоративных пластиковых бабочек.

Влетевший следом на нами Пауль, то ли не сумевший затормозить, то ли воспользовавшийся ситуацией по полной, не удержал равновесия и столкнулся с одной из пассажирок. К слову, это была самая миленькая из всех синьорин в этом лифте. Прижавшись к груди девушки, этот ловелас не упустил шанса полапать прелести под предлогом «восстановления равновесия».

Курьер, изображавший все это время лист осины на ветру, громко икнул, заставив обратить на себя внимание. Парнишка (а обглоданный в некоторых местах уже до основания букет позволил увидеть-таки лицо доставщика) стоял ближе всех к панели, на которой высвечивалась нумерация этажей. Поэтому я обратилась именно к нему, стараясь говорить как можно более непринужденно:

– Нам на последний, пожалуйста.

Паренек на автомате нажал на названный этаж, и створки лифта поползли навстречу друг другу. Как раз вовремя поползли, поскольку вслед за ослами, оказавшимися на поверку дюже стадными животными, ринувшимися в фойе вслед за первопроходцем, в здание влетели полицейские.

– Как ты здесь оказался? – задала я самый идиотский из всех возможных вопросов вампиру.

– Так же, как и ты… я думал, что это такой способ скрыться от преследования… – протянул блондинчик озадаченно. – Вот я и повторил твой, помчался за тобой.

Я застонала, сползая с осла.

Лифт же бесстрастно начал свой неторопливый путь наверх. Отстраненно отметила, что у нас с Паулем времени всего ничего, а посему, едва кабина открылась, пулей вылетела из подъемника, ухватив блондинчика за локоть, и нажала на кнопку первого этажа. Конечно, сомневалась, что бравые блюстители порядка будут сидеть сложа руки и скрестив ноги. Скорее всего, устроят лестничный забег, но для того кто останется внизу встречать блудную кабину, предстанет интересное зрелище: флегматично подергивающий куцым хвостом ослиный зад и белый прыщавый курьер с пустой корзиной в руках.

Мы же с вампиром помчались по безлюдному коридору двумя привидениями – бесшумными и никем не замеченными.

Неприметная дверь работников совка и веника, ныне гордо именуемых клининг-специалистами, располагалась в самом конце. Маленькая и неприступная, она вызывала стойкую ассоциацию со старой девой, попавшей вместо воскресной проповеди в центр разудалой и дружной групповушки.

– Сможешь открыть? – обратилась к спутнику и пояснила: – Мне магией пользоваться нельзя, как ты мог заметить.

Блондинчик на, казалось бы, простую просьбу для магически одаренного существа смутился и уточнил:

– А если не магией?

Я лишь махнула рукой, и в этот же миг раздался треск. Пауль повел себя совершенно не как опытный соблазнитель, пытающийся добраться до потаенных секретов нежными прикосновениями, а как варвар-завоеватель, что лихим ударом топора оглушает понравившуюся особь женского пола, нимало не интересуясь, расположена ли избранница к нему. Вампирюга просто выломал дверь.

Втиснувшись в маленькое помещение, я тут узрела несколько униформ и тележек, нагруженных уборочным инвентарем. Пока мы облачались в серые одежды, любопытство все нарастало, и я решила уточнить у клыкастика: