Он вздохнул. Что ж, так и быть, но это последняя попытка. Аннев приосанился, расправил плечи, чувствуя, как перекатываются под кожей мышцы. Потом впился взглядом в кусок дерева и, вспомнив надежду в глазах Содара, ощутил, как внутри загорелся крошечный огонек, и тревога сменилась решительностью.

«А вдруг и правда получится? Это ведь всего лишь деревяшка. А деревяшку разрубить я точно могу. Одар всемогущий, да у меня же в руках меч, в конце концов! А мечи для того и предназначены. Да я каждый день рублю дрова, а это, считай, то же самое».

Аннев поднял оружие и окинул хворостину уверенным взглядом.

«Это кусок дерева. А я – клинок. Я повелеваю этим мечом!»

Он моргнул, опустил меч… и снес целый угол стола.

– Боги!

Содар перевел взгляд с искалеченного стола на треугольный кусок дерева, валяющийся на полу, а затем на Аннева, в лице которого не было ни кровинки.

– Я… Я не хотел… – пробормотал юноша, уставившись на пустое место, где еще секунду назад находился угол мощной дубовой крышки.

Содар был поражен ничуть не меньше.

– Нет-нет, все хорошо. Точнее, даже не хорошо, а потрясающе! Это же стол из цельного куска дуба! Не припомню, чтобы клинок когда-либо становился таким острым.

Содар внимательно осмотрел деревянный треугольник.

– Давай еще раз.

– Что?

– Попробуй снова, Аннев. Но теперь… – Умолкнув на полуслове, он направился в сарай, а когда вернулся, в руках у него был огромный камень. – Теперь рассеки камень.

– Это невозможно.

Содар положил камень у его ног.

– Нет ничего невозможного.

На лице старика сияла восторженная улыбка.

– Давай.

Аннев задумчиво глядел на камень. Получится или нет? Если получится – то ли еще будет… Его вдруг охватило воодушевление, какого он никогда раньше не испытывал на уроках магии.

– Ладно.

Содар улыбнулся еще шире. Аннев снова занес меч и, медленно опуская, представил себе, как клинок проходит сквозь твердую породу. Он задержал меч в нескольких дюймах от поверхности камня и сделал глубокий вдох.

– Только не спеши. Вспомни, что ты чувствовал в прошлый раз; это была сила кваира, самой души воздуха и воды. Позволь ей проникнуть в камень – но не торопись. Просто чувствуй магию.

Аннев выдохнул, опустил меч… и клинок со звоном скользнул по булыжнику, не оставив на нем ни царапины. Юноша, насупившись, взглянул на Содара. Священник замахал руками:

– Забудь все, что я только что сказал, и делай так же, как в первый раз.

Аннев фыркнул, но послушал старика. Он представил, что клинок – это часть его самого, продолжение его воли, и начал медленно опускать меч. Когда сталь почти коснулась камня, на его поверхности проступила тонкая полоска. Содар удивленно охнул, и Аннев замер.

– Продолжай, мальчик, но пусть меч остается неподвижен – позволь магии сделать свое дело. Отыщи ее внутри себя. Прими ее. И пусть она станет продолжением твоего клинка.

Слова Содара нашли отзвук в его душе. Пристально глядя на камень, Аннев почувствовал, как внутри пробуждается нечто, какая-то сила, о которой и говорил Содар.

«Я меч. Я воздух и вода, свет и огонь. Я земля и кровь земли».

Он ощутил странное покалывание во всем теле, по левой руке растеклось тепло. Он держал меч неподвижно, думая о том, как клинок проходит сквозь камень…

И булыжник развалился на две части.

– Посох Одара! – воскликнул священник, тяжело опустившись на стул. – Далта вернулись!

– О чем это ты?

– Ты разрубил камень, даже не прикоснувшись к нему! Даже я так не могу – и никогда не мог.

Священник подобрал куски камня, на полу под которыми обнаружился разрез почти в дюйм глубиной.

– Но как это вышло? – спросил пораженный Аннев.

– Клинок позволяет своему владельцу сжать воздух, превратив его в часть лезвия. Лично у меня эта часть получалась в волос шириной, но для сражения этого было вполне достаточно. Меч становился необычайно острым, хоть и не настолько, чтобы разрезать камни. А ты, судя по всему, умудрился сделать лезвие на целых шесть дюймов шире! Невероятно.

Священник с осторожностью взял меч из рук ошарашенного ученика.

– И очень опасно, – добавил он. – Когда не думаешь об остроте клинка, магия рассеивается.

Он провел мечом по крышке стола, но ничего не произошло: клинок был снова тупым. Содар аккуратно вложил меч в ножны.

– Если во время тренировки ты нечаянно используешь магию, то запросто разрежешь и щит, прикрывающий мою руку, и саму руку.

– Но я бы никогда…

Содар знаком приказал ему замолчать.

– Не нарочно, конечно же. Но в твоем случае магия работает совсем по-другому. Я, к примеру, должен удерживать в голове образ глифа и произносить про себя слово силы. Но ты… Я всегда думал, что ты унаследовал способности либо от отца, либо от матери, и, соответственно, твоя магия – это магия даритов или же илюмитов. Но я ошибался… Это скорее похоже на магию… – Тут его голос перешел в шепот, но Аннев все равно расслышал его последние слова: – Далта… или кеокума. – Содар тряхнул головой. – Понятия не имею, почему так. Но как бы то ни было, мне не следовало дарить тебе этот меч.

– Нет! – вскричал Аннев. – Ты ведь столько лет этого ждал! Нельзя наказывать меня за то, что в кои-то веки у меня все получилось!

– Это не наказание. Я лишь думаю, что будет лучше…

– Ты не можешь так со мной поступить! – протестовал Аннев. – Это мой подарок! Я пообещал, что никому его не покажу. Я даже пользоваться им не буду, только не забирай его, прошу! – Он опустил голову, чтобы Содар не видел навернувшиеся на глаза слезы. – Ты мне никогда ничего не дарил.

Содар тяжело вздохнул и посмотрел сначала на меч, потом на расстроенного юношу:

– Я наградил тебя многими дарами. И самый важный из них – это знание. – Он умолк, тщательно обдумывая следующие слова. – И если ты будешь использовать этот дар для того, чтобы укротить мощь своего меча, то, пожалуй, я оставлю его тебе.

Аннев поспешно смахнул слезы и с надеждой взглянул в серые глаза наставника:

– Обещаю.

Содар кивнул:

– Тогда возьми его, Аннев. Но не используй до тех пор, пока мы до конца не разберемся с твоей магией.

Он отдал Анневу меч, а сам подошел к столу и взял в руки топор.

– Мы так увлеклись, что совсем забыли о подарке Шраона.

Священник протянул оружие Анневу. Тот взял топор в левую руку и, осмотрев кожаный чехол, расстегнул пряжку. Топор был выкован с не меньшим мастерством, чем меч, а край лезвия покрывал затейливый узор из звезд и ромбов. Они не только служили украшением, но и делали топор немного легче.