плел какую-то непонятную околесицу и словно старался зачаровать Башкурта. А я в парандже явно была их невольницей и тоже наводила какие-то чары.

Мужчина решил, что один не справится и открыл рот:

— Арслан, Каракюрт! Помоги-и-ите!

Тут же от каравана отделились два человека, похожих на первого как капли воды из бурдюка. Они мигом оценили обстановку и под светом просыпающегося солнца сверкнули ещё два клинка.

Я вскрикнула. В принципе, я могла бы и промолчать, но тоже захотела поучаствовать в этом сомнительном развлечении.

— Брат, тебя посмели обидеть эти дети шайтана? — просипел один из подбежавших. — Какой длины люля-кебаб из них нарубить?

— Ой, а я бы не отказался сейчас от люля, — похлопал в ладоши Анатолий.

— А я бы сейчас кое-кому люлей навешал, — хмыкнул Игорь и снова заслонил меня собой. — Ну чо, пацики, потанцуем? Ламбада!

Топор со свистом сделал круг над головой. Турки отпрянули. От каравана отделились ещё несколько человек. Худые лица не предвещали ничего хорошего, когда дипломатические переговоры решил взять в свои руки Анатолий.

— Ребята, давай те жить дружно? В конце концов, что нам делить? Представьте себе огромную землю, где на одном краю проживаем мы, а на другом тусуетесь вы. Неужели при первой встрече будем хвататься за ножи и кинжалы? Ведь мы встретились впервые и, возможно, больше никогда друг друга не увидим. Мы сейчас подобны двум монетам в кармане бедняка — шанс снова встретиться настолько ничтожен, что скорее верблюд будет метать золотой помет, чем увидим друг друга. Поэтому давайте ценить редкие моменты и не обнажать понапрасну оружие.

Я икнула. Вот никак не ожидала от рафинированного молодого человека такой речи. Но слова возымели воздействие на турок. Мужчины в засаленных халатах опустили сверкающие полосы стали и с интересом уставились на Анатолия.

— Вот и крутятенько. Что мы хотели от них узнать, Игоряша?

Игоря передернуло от такого произнесения собственного имени, и он собрался уже высказать всё по этому поводу, но застыл. Анатолий улыбался ему безоблачной улыбкой, которая была призвана примирить две противоборствующие стороны. Костюмов в самом деле полагал, что именно из-за его красноречия люди в халатах передумали нападать.

Я сквозь маленькие дырочки паранджи увидела, что он ошибался. Я хотела вскрикнуть, но крик застрял где-то в горле и мешал воздуху проходить в легкие. Неторопливо начала отступать назад. Турки тоже сделали пару шагов. Лишь Игорь поднял топор, ссутулился и начал приближаться к Анатолию.

— Эй, ты чего? Я же за мир во всем мире! Не подходи ко мне, у тебя взгляд неприятный! Ты обиделся на Игоряшу? Я больше так не буду тебя называть, — Анатолий выставил руки вперед.

— Не дергайся и замри, — сказал Игорь и сделал ещё один шаг.

Его глаза были устремлены под ноги Анатолия.

Анатолий тоже взглянул туда и едва не отпрыгнул. Только чувство самосохранения позволило остаться на месте.

Возможно, въедливый читатель представит себе пятнистую эфу, или другую змею, которая подобралась к человеку с приобретенным проклятием неудачи. А может, в ногах иконы стиля читатель увидит кучу муравьев, злющих как миллион шайтанов и таких же настырных. А если читатель обладает огромной фантазией, то увидит между ног Костюмова маленького голубого кита.

Но все версии разобьются о ту реальность, которая обнаружилась на самом деле. Под ногами Анатолия плясала лезгинку сорока. Черно-белая птица грациозно уворачивалась от смертельного жала огромного скорпиона, который тихонько подкрался к иконе стиля и собирался поделиться с человеком своим ядом. Несколько перьев уже лежало на песке, но в целом сорока оборонялась очень хорошо.

Три турка начали даже подпевать: «Дум-да-бала, дум-дум-дум, бала-бала». Они зачарованными столбами наблюдали за танцем жизни и смерти, за тем, как черный скорпион пытается поразить жалом юркую птицу.

Увы, членистоногому, которого во всем мире знают под звучным названием «Androctonus crassicauda» никак не удавалось попасть в птицу с менее интересным наименованием «Pica pica». А вот со стороны сороки успех был явно на лицо — тонкая правая клешня валялась отдельно от владельца.

— Не дергайся, Толямба, сейчас всё порешаем, — медленно проговорил Игорь, пытаясь обойти товарища по путешествиям.

— Совсем не крутятенько, — простонал побледневший Анатолий. — Я сейчас описаюсь, а сменных штанов у меня нет.

Я зачарованно следила за черно-белой птицей.

Почему она отвлекает на себя внимание скорпиона? Она же должна быть по другую сторону баррикад. Или Леший соврал? Но какой смысл ему врать и тут же давать в помощь лисицу?

Оставшейся клешней скорпион ухитрился поймать сороку за лапу и занес страшное жало. Топор Игоря был быстрее. Анатолий выдохнул с облегчением, увидев, как две черные половинки скорпиона вольготно разлеглись на песке.

— А теперь можно и этой белобокой клюв начистить, — сплюнул Игорь и вновь поднял топор.

Птица отпрыгнула от ног Анатолия, попыталась взмахнуть крыльями и взлететь, но не смогла. Иссиня-черные кончики перьев проскребли по желтому песчанику, круглые карие глаза взглянули на людей испуганно. Птица пыталась перебирать похожими на ветки лапками, однако все попытки окончились неудачей. Всё-таки скорпиону удалось зацепить её смертельным жалом.

Игорь ощерился и хотел уже было прервать её мучения, когда Анатолий поднял с земли трепыхающуюся птицу и прижал к груди.

— Спасибо тебе, добрая птичка! Если бы не ты, то не держать мне больше в руках плойку и лаком никого больше не обрызгал бы. Она… Она закрыла меня своим телом. Можно что-нибудь сделать? — он вопросительно посмотрел на меня.

Я пожала плечами. Нет, мне тоже было жалко самоотверженную птицу. Пусть сорока и была доносчицей, но сейчас смогла искупить свою вину самопожертвованием. Я с надеждой взглянула на Игоря, но потом вспомнила, что находится в парандже и тот не может видеть моего умоляющего взгляда.

— Не надо, она же в самом деле спасла Анатолия, — проговорила я как можно более жалостливо.

— Она стучала на нас, и не факт, что это всё не захерачено для нашей расслабухи. Типа мы сейчас расплывемся…

— Птица умирает! — прервал жесткую речь Игоря Анатолий. — Кто-нибудь что-нибудь сделайте! Вызовите ветеринара или дайте пилюлю.

— Могу ей бошку рубануть, чтобы не трепыхалась, — пробурчал Игорь.

Когда же Анатолий посмотрел на турков, те только развели руками, мол, они тоже придерживаются политики «топором по башке». Я подскочила к стоящему человеку и почти вырвала птицу из рук. Потом повернулась к Игорю.

— Лечи!

— Не в курсах, как это делать, — нахмурился тот.

— Не ври. Ты знаешь — я видела, что ты тоже шевелил губами, когда я шлепнулась возле отделения полиции, а Мария Дормидонтовна зашептала боль. Ты можешь её вылечить!

Игорь недовольно сморщился, но всё же взял птицу. Сорока