— Можешь потрогать, если так нравится.

— Ты вообще больной?! – все-таки прихожу в себя. – Комнат мало? Или отсюда.

— Но я уже в душе, — намыливает он тело, пока тугие струи бьют по нему, пока мое дрожит непонятно от чего. Точно, от страха, что кто-нибудь зайдет и увидит нас вот так. Поэтому делаю шаг к выходу и уже трогаю замок, как Мирон просто хватает меня и затаскивает под воду.

— Ты уже мокрая, – развязывает он тесемки верхней части купальника. – И голая. Так что можешь не спешить.

Влажная. Сочная. В моих руках. И как отпустить, как разжать руки, когда дыхание от близости перехватывает Когда сердце бешено стучит от невозможности забрать себе такое желанное. Но испугать легко, стоит только немного выйти за границы, как она взбрыкнет.

Поэтому не двигаюсь, просто смотрю на то, как тугие струи и мой взгляд на розовые соски делают их острыми, жаждущими прикосновений. .

— Мирон, я не могу так, — пытается она прикрыться, но я качаю головой. Толкаю ее к стене и в сосок вгрызаюсь, слыша родной, бьющий по нервным окончаниями стон.

Ну блять, он сам меня позвал. Ее тело весь вечер кричало: "Отойди от всех, возьми меня". Что я, железный что ли. Вкусно… Она всегда была самая вкусная. Особенно между ног, куда пытается втиснуться между крепко сжатыми бедрами мое колено.

— Ну соври себе в очередной раз, что это изнасилование. Обычно это у тебя срабатывает.

Зря я это конечно, надо было какой-нибудь псевдо-романтической чуши в уши залить, но с ней как с другими не выходит. С ее враньем все время тянет правду сказать. Обливать ее этой правдой, чтобы остановилась и решила уже чего хочет. А иначе почему так смотрит, почему ревнует.

— Я уже говорила тебе. Скажу еще раз. Между нами ничего не будет. – Ой ли? Самой то не надоело мне мозги трахать? — Ты свой шанс упустил, когда поехал делать бабки.

А ради кого? В любом случае она кое-что забыла.

— А тот вечер? — подхожу ближе, рукой сминаю грудь, губами скольжу по сладкой коже. Так бы и съел дурочку.

— Тот вечер, когда ты меня приволок домой без сознания? Я помню, что ты опять попытался меня использовать, но я отключилась. Поэтому не было ничего.

Почти касаюсь губами дрожащих губ, уже изрядно раздражаясь от очередной лжи, но она отталкивает меня. Рвется к своим вещам, тело свое прикрывает.

А я понимаю, что больше не могу отпустить…

— Использовал говоришь? Может снова скажешь, что я тебя насиловал? Насиловал, когда ты сама как сука стонала «Трахни меня»? – откидываю ее вещи в сторону и вжимаю ее бедрами в столешницу.

— Не было такого! – испуганно взирает она и бьет меня по лицу. А мне не больно, сейчас одна цель, донести до этой идиотки, кто мы друг другу, дать понять, что всю жизнь бегать не получиться…

Отпускаю лишь на миг, смотря как она снова вещи свои подбирает, но встаю около двери. Хрен она куда выйдет, пока правду не признает. С Винченцио договорился, даже когда все уйдут с яхты, нас никто не побеспокоит.

— Открой двери!

— А на видео выглядит совсем иначе.

Я не хотел ее шантажировать и никогда никому не покажу то, что сохранил на своем личном диске как можно глубже, когда обнаружил что запись в камере продолжается. Когда-нибудь будучи уже глубоко женатыми мы пересмотрим вместе, но сейчас я скину ей кусочек, потому что у меня стойкое ощущение, что она действительно не понимает о чем собственно речь.

— Каком видео?

Я беру телефон из брошенных на пол шорт и пересылаю ей самый финал нашего секс марафона. Она открывает сообщение и долго всматривается в экран, с каждым стоном сотрясаясь все больше. Ревет. Качает головой.

— Этого не было!

— А на видео все хорошо видно. Я, когда смотрю, почти кончаю, когда ты в рот берешь.

— Что? Я не могла! Я не такая!

Не такая, просто моя. И сейчас мне плевать как это выглядит, но пока есть возможность использовать ее испуг за свою репутацию, я не могу упустить этот шанс.

Подхожу совсем близко впитывая страх кожей, берусь за дрожащий подбородок и говорю четко, почти по слогам, давая ей понять, что теперь ей от меня действительно никуда не деться, пока она не поймет, что ничего с Алексом у нее быть не может.

— Будешь делать все, что я скажу. Скажу сосать. Будешь сосать. Скажу раком встать, будешь вставать. Я заебался ждать, когда ты перестанешь выносить мне мозг и простишь. Я заебался дрочить на твой инстаграмм. Теперь дрочить мне будешь ты.

Грубо, жестко, со шансом на то, что она теперь меня возненавидит. Но лучше так, чем постоянно ждать чего-то… Мечтать. Бесполезно толкать машину, если она не едет, нужно влезать в двигатель и менять некоторые запчасти.

— А если я откажусь? Подам на тебя заявление, ты снова хочешь в тюрьму?

— Тогда видео сольют в сеть. Даже если я сяду, — вру, но она верит, что я на это способен. — И максимум чего ты добьешься это славы порно звезды.

Она снова пытается меня ударить, но я обхватываю руки, разворачиваю спиной и прижимаю к двери.

— Я все расскажу Алексу, он тебя на части ведь порвет. Я не буду твоей шлюхой, я за него замуж выхожу…

— Как удачно, что Алекс уехал. Как удачно, что следующий месяц он сюда вернуться не сможет, а у тебя работа. А мы пока с тобой будем мириться.

— Ты издеваешься?! Серьезно думаешь, что после такого я смогу быть с тобой? После этого грязного шантажа?! Неужели ты так хочешь, чтобы я тебя возненавидела?

— Я хочу, чтобы ты была со мной Саш. И сделаю ради этого все что угодно. Даже стану мерзким ублюдком.

— Ты уже им стал, — отдавливает она мне ногу и дергает замок двери, но я не могу ее отпустить. Не сейчас. Никогда.

Держу крепко, накрываю соленые от слез губы, чувствую вкус крови, но не ощущаю боли от укуса. Она сопротивляется отчаянно, а пытаюсь ее успокоить. Мягко, но жестко глажу поясницу, сминаю задницу, углубляю кровавый поцелуй, но стараюсь сделать его мягче. Пока дрожь не проходит, а она окончательно не успокаивается.

— Будешь работать, путешествовать, трахаться со мной. Все как мы мечтали в ту ночь, помнишь? — шепчу, слизывая слезы. – Тебе будет хорошо со мной.

— Не может быть хорошо с тем, кого презираешь…

— В этом мы с тобой похоже. Я презираю тебя, а ты меня…

— Так удали видео, не надо меня шантажировать… Неужели тебе с самого себя не противно, — ревет она, но назад пути нет. Этот план возник спонтанно, но разве он не гениальный?

— Противно, но гораздо хуже мне без тебя. Я должен попытаться. Должен попытаться все исправить.

— Это странный способ… Ничего нормально сделать не можешь…