Лучше даже не думать. Хотя вряд ли это измененные камни, в ритуальном зале не должно быть посторонней магии. Те же магические светильники, хоть и дорого, но подвесить можно.

В теории можно. На практике – нельзя. Запрещено категорически. Конфликт сил может случиться, и конфликт заклинаний, Такое можно наворожить – самоубьешься, а не исправишь.

На полу был начерчен сложный рисунок, похожий на трехлучевую звезду со всякими вписанными внутрь рунами и символами.

Я пригляделась.

Чем хороша некромантия – символы смерти узнаешь сразу. Но здесь их не было.

И судя по тому, что я увидела, между мной и цесаревичем действительно желали только разорвать связь. Это неплохо.

Недоверие?

Недоверие – мое второе имя, и никак иначе. Жить хочется, знаете ли, а избыток доверия не способствует выживаемости.

– Да вы не стесняйтесь, Мария Ивановна, проходите.

Ироничный мягкий голос застал меня врасплох. За разглядыванием зала я упустила все остальное и теперь краснела.

Бывает…

Внутри уже находилось два человека.

В таких же балахонах, как и у меня – ку-клукс-клановцы обзавидовались бы. Один – его величество лично. У него было какое-то отличие, потом я поняла.

Балахон был вышит белой нитью по белому.

Второй – цесаревич Василий.

Обжег меня взглядом, попробовал сделать шаг вперед, но его величество только кашлянул – и парень вернулся в строй.

И вот за это меня хотят замуж выдать?

Не спорю, мне удобно будет, им командовать несложно, приучен, но…

Все, что делается, все к лучшему. Сядет такая тряпка на трон, и об страну все, кому не лень, начнут ноги вытирать. Все же, монархия – очень удачная форма правления, но монарх должен быть реально грамотным, сильным, умным, хищным…

А если во главе державы олень, то державу растерзают волки.

Начнут с глав-оленя, закончат…

Не закончат. В моем мире до сих пор терзают…

Я послушно прошла.

– Тапочки снимать, государь?

– Безусловно. Вот ваш угол звезды, минут через пять снимете тапочки и встанете.

– Слушаюсь, государь.

Я послушно сняла тапочки и тут же пожалела об этом. Холод голодным зверем вцепился в пятки, обглодал подошвы и начал продвигаться к коленкам. М-да.

Если это продлится долго, я артрит заработаю.

Цесаревич послушно занял второй луч звезды. Смотрел на меня он прямо-таки спаниельим взором, но рот открыть не решался.

С одной стороны я его понимала – его величество производил впечатление.

С другой… ладно – я! Человек посторонний! Но это ведь его отец! Ну что ему император сделает?

Убить не убьет, побить не побьет, поздно уже лупить, не тот возраст.

Ну и?

Чего так трусить?

Нет, не хочу я замуж за цесаревича. Совсем не хочу.

Его императорское величество установил последнюю свечу и поднялся с колен.

– Ритуал идет примерно десять минут. Постарайтесь не мешать мне, это не больно, неприятных последствий не будет. Обещаю.

Я кивнула.

Цесаревич повторил мое движение.

Император устроился на третьем луче звезды и протянул руки вперед. Это меня чуток успокоило, не стал бы он принимать участие абы в каком ритуале, верно?

Должны быть какие-то требования безопасности, ведь так?

Должны.

Под сводами кремля медленно полились слова.

Я почувствовала себя дурой – в который уж раз? Говорили явно на русском, но русском – древнем. Этот язык звучал в лесах, когда еще последователи Христа не создали свою религию. Этот язык был таким же древним, как славянские боги, этот язык помнил самого Рода.

Он раскатываться под потолком, заполнял пространство, гремел и перекатывался, словно водопад. Я выхватывала отдельный слова…

Явь…

Навь…

Правом крови…

Что-то проявлялось, что-то выкристаллизовывалось, сила натягивалась, вибрируя, словно тетива на луке…

Звезда наливалась тревожным алым огнем, пульсировала, словно живое человеческое сердце, трепетала и билась. Я подавила детское желание коснуться ладонью нарисованных рун.

Тихо, тихо, вот так…

Голос императора то становился тихим и почти успокаивающим, то гремел раскатами грома.

Я отвлеклась ненадолго.

Алое сияние метнулось вверх, захлестнуло мои ноги, поднялось до сердца, точно так же охватило цесаревича, императора – и в алых отблесках стало видно нечто…

Словно черный канат, который соединял меня с Василием.

Нетолстый, но какой-то особенно гадкий, пульсирующий.

В руке императора черным блеснул нож из какого-то камня, полоснул по жгуту. Раздался визг, словно этим ножом прочертили по стеклу.

Больно, черт!

Мне не солгали, особо неприятных ощущений не было. Так… чесотка, щекотка… в пределах терпимого. У стоматолога и похуже бывало.

Мне.

А вот цесаревичу.

Ой, ёжь твою рожь!

Парень упал на колени, скорчился, словно из него кишки тащили… это как же ему паршиво сейчас приходится?

Но чем я могу помочь?

Ничем.

Вмешиваться в чужой ритуал, да еще пытаться в нем что-то подправить – это для самоубийц. Жахнет так, что Кремль снесет, трубы потом найдут на Юпитере, а наши тушки на Сатурне. Это в романах непроявленный маг может вмешаться в ритуал проявленного мага. А в жизни…

Нет, в жизни с этим лучше не связываться. Целее будешь.

Поэтому я стояла и ждала. И единственное, что я могла…

Это – не магия. Это – кровь Полоза.

Моя вундервафля, моя страховка на крайний случай, мой резерв, о котором никому знать не обязательно.

Змей – не приворожить. Мы сами кого хочешь и заворожим, и зачаруем, и покусаем, и отравим…

Особенно – последнее.

Нил все-таки ядовит. Возможно, что ядовита теперь и я. И если в моей крови есть яд, нельзя ли его собрать так, чтобы он пережег этот жгут?

Я его не хочу, я его отторгаю, я хочу, чтобы эта дрянь убралась из меня, я ее попросту ненавижу!!!

ЗАБЕРИТЕ!!!

Истошный мысленный вопль принес свои плоды.

Словно громадная золотая змея зашипела, обвилась вокруг меня, хлестнула хвостом, будто плетью, прогоняя наглую конкурентку.

Мое-ссссс…