– Уеду. Обрыдло всё, – сквозь слёзы причитала она.

Когда Фиолетова в расстроенных чувствах покинула его, обрядившись в одежды, выздоровевший следопыт счёл нужным попросить совета у авторитета…

* * *

– Вы мудро поступили, дорогой Аркадий Константинович, что обратились ко мне, – приостановил раскачиваться в кресле Левензон, выслушав сбивчивый нервный рассказ Лисичкина и его необычную просьбу. – Я несказанно благодарен вам за оказанную честь. Но мне потребуется время, чтобы осознать случившееся. Я, право, не готов на скорые выводы и решения.

– Мне нужна ваша поддержка моих действий, – зашептал на ухо старику Лисичкин. – Вас они слушаются, меня игнорируют. Пусть они не запрещают мне искать Ивана Ивановича! У меня нет никаких надежд на милицию, поэтому нельзя сидеть сложа руки. Но Екатерина Модестовна категорически против, Фока Савельич у неё на поводу, а Сребровский, выехав в райцентр, сгинул.

– Но ведь и я в таком положении, любезный Аркадий Константинович. Фока и Екатерина Модестовна держат меня в совершенном неведении. Лишь вы поведали мне, что у нас происходит.

– Они беспокоятся за ваше здоровье.

– Покорно благодарю. Самое грустное, что вы правы.

– Я не хотел, простите.

– А вы, значит, вместо нашего Вани нашли другого человека? – раскачивая головой, глубокомысленно начал вникать в доверенную ему тайну Левензон.

– Труп.

– Дела…

– Так получилось. Я действительно принял его за Ивана Иваныча. Там глубокий ров. С водой. Я не смог его вытащить. Даже перевернуть не сумел. Тяжёлый очень. Переволновался.

– Конечно.

– Мне никакой поддержки. Все против меня.

– Дела…

– Вокруг меня одни женщины. Завхоз валяет дурака. Ему бы только сетки ставить да рыбу ловить. Шофёр заглядывает ему в рот. Нас двое мужчин осталось, Иосиф Самуилович!

– Спасибо за комплимент. Вы и немощный старик в кресле, – склонил седую шевелюру Левензон и закачался, закрыв глаза.

Лисичкин умолк, боясь нарушить его покой. Длилось это долго. У Аркадия Константиновича закралась мысль, а не пора ли прощаться – старик, забыв о нём, заснул.

– Значит, вы пришли искать моей поддержки, молодой человек? – вдруг ожил Левензон и остановил кресло.

– Вдвоём мы их переубедим.

– Вот вам моя рука!

Они посмотрели в глаза друг другу и пожали руки.

– Я думаю, вы искренний человек, – тихо сказал Левензон.

У Лисичкина запершило в горле.

– Рассчитывая на это, я позволю задать вам один вопрос. Только, как на духу.

Лисичкин проглотил слюну и разглядел светлую грусть в голубых глазах старца.

– Вы верите в Бога?

– Да.

– Отменно. Значит, допускаете наличие и Сатаны.

– Кого? – смутился Лисичкин.

– Дьявола. Нечистой силы.

– Я?.. Не думал никогда… Не знаю… – смутился совсем Лисичкин.

– Одно предполагает другое. Здесь альтернативы не может быть.

– Это имеет какое-то значение?

– В том, что я предложу вам, да.

– Я согласен! – выпалил, не раздумывая, Лисичкин.

– Не спешите, молодой человек. Всё не так просто… Во всей нашей истории много загадочного. Я бы осмелился сказать, иррационного. Вам не кажется?

– Я как-то не думал об этом.

– Естественно. Вы не знакомы с другой стороной мира.

– С другой стороной?

– Обратимся к элементарному. У Бога есть рай и небеса?

– Ну… Можно предположить. Данте в определённой степени удалось даже там побывать…

– Не нукайте, пожалуйста.

Лисичкин торопливо заправил рубашку в брюки: как бежал, забыл про всё, выпрямился, напрягся.

– Дьявол – это носитель тёмных сил. Естественно?

– Естественно, – машинально повторил Лисичкин.

– Веря в Бога, мы всё же забываем о его существовании. Я имею в виду дьявола. А он должен быть.

– По логике вашей должен. У Гёте… Наконец Булгаков…

– Вот. Согласились. Значит, следите за моей мыслью.

– Пытаюсь. Но к чему всё это? Я не улавливаю связи.

– Я попытаюсь вам помочь. Но в силу своего… потенциала могу воспользоваться только единственным средством.

– Я согласен на всё, только найдите Ивана! – выпалил Лисичкин, не задумываясь, и добавил тише: – Живого или мёртвого.

– Вам мой метод покажется странным.

– Я готов.

– Другого у меня всё равно нет.

– У нас нет и времени, Иосиф Самуилович.

– Ну что же, раз согласны, я позволю себе ещё один вопрос.

Лисичкин невольно напрягся.

– Вы интересовались английским писателем Артуром Конан Дойлем?

– Вроде фантазировал он что-то? Про бездну в океане что-то читал. На батискафе туда погружался. Учёный…

– Конан Дойль был убеждённый материалист. Фантазировал так, ради заработка. Жизнь его глубоко трагична, судьба жестока. У него умерли любимая жена, сын, в котором он души не чаял. Он мучился без них. Не верил, что потерял навсегда. Они являлись к нему во сне. И он увлёкся спиритизмом.

– Чем?

– Злые языки называют это чёрной магией. Но спиритизм – единственное средство, позволяющее установить связь с потусторонним миром. Оккультизм, видите ли…

– С миром дьявола?

– С миром умерших. А уж где они ютятся, неизвестно. Мы придумали названия. Добрым – рай, злым – ад, но это не существенно. Учёные нашли подтверждение тому, что после смерти тело человека теряет вес. Смельчаки утверждают, что это и есть душа, покинувшая тело. А если она покинула одну субстанцию, значит, нашла где-то пристанище. Вот оттуда её и пытались вызвать на сеансах спиритизма смельчаки и отчаявшиеся, как, к примеру, вы.

– И Холмсу это удавалось?

– В той или иной мере. Но не Холмсу, а Дойлю.

– Простите.

– Сэр Артур Конан Дойль, знаете ли, устраивал несколько сеансов сам. Имел честь быть приглашён на сеансы великих оккультистов. Он общался с самой Еленой Блаватской, стоявшей у истоков Всемирного общества спиритистов.

– Удивительно!

– Так вот, этот гений утверждал, что разговаривал с женой и сыном. Слышал ясно их голоса оттуда… А он производит, как изволите понимать, впечатление мудрого и достойного человека, не позволявшего глупости. Тем более – ложь. В своё время я увлёкся этим, поверив ему.

– Вы говорили с мертвецами?!