Прищучить бы эту квазиразумную тварь и весь её крысятник! А первым делом посоветоваться с Йо, решил Литвин и полез в модуль.

Его пленница — или союзница? — по-прежнему лежала на полу, вытянув тонкие руки вдоль туловища. Он снял скафандр и шлем, вытащил термос и попытался влить ей в рот тонизирующее питьё. Тонкая струйка побежала из краешка губ по щеке — похоже, она не проглотила ни капли.

«Корабль! — мысленно позвал он. — Что с ней?»

«Она ещё не очнулась. Обычно переход из т’хами к нормальной жизнедеятельности требует от трёх до пяти часов. Кроме того, необходимо питание. Углеводы».

Литвин раскрыл ранец с пайком, нашарил, не глядя, пластиковые тубы, достал, осмотрел. Жёлтая и коричневая, мёд и шоколад… Годится ли это для инопланетянки?.. И как заставить её проглотить? Не ошибся ли он, взяв Йо с собой? Корабль утверждал, что пробуждение не причинит ей вреда… Но, возможно, в залах т’хами есть какие-то устройства, необходимые в этот момент, какое-то особое питание и препараты… Он вдруг испугался, что Йо умрёт или не выйдет из ступора — её лицо казалось белым, точно мрамор, мышцы одеревенели, зрачки растаяли в серебряных глазах.

— Чем мне её накормить? — спросил он и удивился, как хрипло звучит его голос.

Впереди, рядом с полусферой и местом пилота, разошлась стена. За панелью был узкий цилиндрический сосуд с делениями, полный чего-то янтарного, поблёскивающего, текучего. Тонкая трубка (или щупальце с плоским, похожим на монетку штуцером) скользнула к Литвину, затем раздался бесплотный голос: «Пища и биостимуляторы. Вводятся внутривенно».

— Надо прокалывать кожу?

«Нет. Приложить там, где выступают кровеносные сосуды. Лучше на запястье или на внутреннем сгибе локтя. Плотно прижать».

Он так и сделал. Штуцер чуть дёрнулся в пальцах, янтарная жидкость в сосуде опустилась на деление, и Литвину почудилось, что щёки Йо порозовели. Скорее всего, это было игрой воображения, так как кожа у бино фаата была бледнее, чем у землян. Но одна реакция казалась несомненной — в её глазах голубоватыми тенями замерцали зрачки, будто две рыбки, всплывшие из серебряных озёр.

«Она очнётся, — сообщил Корабль. — Только…»

— Да?

«Будет в сильном эмоциональном возбуждении. Она в периоде туахха».

— Это мы переживём, — сказал Литвин, прикладывая штуцер к своему запястью. — Знаешь, я тоже голоден, так что подбрось мне калорий. Желательно две порции.

Штуцер дважды дрогнул и скрылся за стенной обшивкой. Литвин сидел, прислушиваясь, как стремительно и мощно разливается в крови тепло, изгоняя усталость и голод. В голове прояснилось — видимо, это снадобье чужаков было куда эффективнее земных тонизирующих таблеток. Какое-то время он думал разом о сотне вещей: о том, как выручить Макнил, о мёртвых своих камерадах, расфасованных по банкам, о приближавшемся флоте, о живой Галактике, полной опасностей и чудес, о Корабле и сотнях модулей со спящими пилотами и о манящем теле Йо. Мысли мелькали вспышками стробоскопа, но постепенно их бег сделался более плавным, и жар в крови угас. Поднявшись, он шагнул к прозрачной плёнке перед сферическим экраном.

«Корабль!»

«Слушаю».

«Эта ткань — орган управления?»

«Орган управления — сам пилот. Ткань — стыковочный узел с системами модуля. Интерфейс, подобный каффу».

Кокон, как в «грифах», только совершеннее, решил Литвин и полез внутрь. Плёнка сомкнулась вокруг него, охватывая голову, плечи, торс, конечности; он ощутил слабое давление, будто находился под водой на глубине трёх-четырёх метров. Кроме этого — ничего.

«Необходим более тесный контакт, — сообщил Корабль. — Одежда мешает».

— Мешает, так снимем.

Выбравшись из тесных объятий плёнки, он сбросил обувь и комбинезон, покосился на Йо, подумал и прикрыл её своей одеждой. Не ради соблюдения приличий, а чтобы не замёрзла. Хотя в кабине было скорее жарко, чем холодно — видимо, пришельцам нравился тёплый климат.

Плёнка тоже оказалась тёплой, как живое существо. Теперь Литвин ощущал её, словно вторую кожу, и это чувство всё усиливалось, а вместе с ним пришло другое, совсем уж странное, как если бы он внезапно сделался чем-то массивным, угловатым, располагавшимся внутри чудовищной трубы. Умом он сознавал всю иллюзорность этих видений, но мираж казался более зримым, более острым, чем привычное чувство слияния с истребителем. Его рефлексы пилота ожили, заставив мышцы трепетать — нет, не мышцы, а что-то другое, что находилось внизу. Непостижимым образом он ощущал, что висит в верхней части аппарата, похожего на коробок со срезанным углом; к срезу, прямо под его ногами, подходили щелевидное сопло с камерой и обвивающая их спираль, а за этим устройством был ещё какой-то агрегат, тороидальная конструкция с блестящими шарами, разбросанными по её поверхности. От неё исходило то ощущение трепета, что отдавалось в мышцах зовом-напряжением — так, как ухо ловит далёкий звон колоколов.

«Антиграв, — прошелестел Корабль, и Литвин догадался, что речь идёт о торе с шарами. — Гравитационный двигатель. Такой же, как эти, но менее мощный».

Возникли пара огромных колец, охвативших корпус Корабля, и ряды боевых модулей между ними. Очевидно, картина была реальной, отвечавшей положению в пространстве — на заднем плане горели знакомые созвездия и крохотный багровый диск Марса.

Видение исчезло, и Литвин, коснувшись мысленно спирали, спросил:

«А это что за машина?»

Пауза. Похоже, Корабль был в нерешительности, хотя такая эмоция для квазиразумной твари могла показаться совсем уж лишней. Однако Литвин её уловил — нерешительность и нечто подобное опасливым колебаниям.

«Это аннигилятор», — отозвалось, наконец, в голове.

«Оружие?»

«Да».

«Я могу им воспользоваться? Могу вообще летать на этой штуке?»

Снова пауза. Потом:

«Вряд ли. Модуль не рассчитан на человека Земли, на бино фаата или обычного тхо. Только на пилотов».

«На этих тощих и мосластых?»

«Да. Генетически трансформированная порода симбионтов, способная управлять модулями. Больше ничего, только управлять, сражаться и, если нужно, погибать. — Помедлив, Корабль добавил: — Солдаты».

— Управлять, сражаться, погибать… — вслух повторил Литвин. — Думаешь, у меня не получится? С каффом и этой плёнкой?

«Требуются врождённые рефлексы и обучение».

— Ну-ну… Поживём — увидим!

Он отодрал плёнку от тела, раздвинул её края и спрыгнул на пол. Йо, накрытая комбинезоном, по-прежнему лежала у входного шлюза, и беспокоить её Литвин не стал. Спросил, что поделывают Йата и Айве, не ищут ли сбежавшего бино тегари по всем корабельным закоулкам, и получил ответ, что у залов т’хами расставлены посты и что Держатель Связи погружался в транс, но ничего не обнаружил. Довольно кивнув, Литвин потянулся было к скафандру, но влезать в него нагишом не хотелось, и он решил смириться с дефицитом одежды — во всяком случае, до той поры, когда очнётся Йо. Общению же с Кораблём голая задница не мешала.